Отбросив бесполезные сожаления, София начала спокойно и деловито готовиться к вечеру в Роули-Хаусе, хотя и не удержалась от недовольной гримасы, глядя в зеркало, когда набросила на себя темно-зеленое шелковое платье, которое Уолтер купил ей для бала у герцогини Ричмонд в Брюсселе, еще до Ватерлоо, с неизбежной ниткой жемчуга на шее, ее единственным сколько-нибудь стоящим украшением. Она долго возилась с прической, пытаясь уложить густые упрямые пряди темно-каштановых кудрей хотя бы в какое-то подобие приличной прически, но не слишком в этом преуспела и махнула рукой на эту безнадежную затею. Насколько она заметила, в последнее время в моду входили более короткие волосы. Она и сама подумывала подстричься, но что, если ее волосы и тогда останутся такими же непокорными? Во всяком случае, сейчас ей удалось кое-как справиться с ними и уложить узлом на затылке.

София с жалостью изучала свое отражение в зеркале. Глядя на нее, никто и не подумает, что ее отец был состоятельным человеком, что Уолтер взял ее в жены главным образом из-за ее приданого – также как она вышла за него прежде всего потому, что хотела себе в мужья достойного и приличного человека.

Во всяком случае, Уолтер был не лишен своеобразной гордости и действительно оказался приличным человеком. После некоторой, скажем, конфронтации с отцом Софии сразу после свадьбы он заявил, что намерен содержать жену самостоятельно, только на свое офицерское жалованье и не примет от него никакой помощи. И сдержал свое слово. Что бы там ни было, но Софии никогда не приходилось страдать ни от голода, ни от холода, ни от одиночества.

– Ах, Уолтер! – вздохнула она, коснувшись жемчужин ожерелья, его единственного подарка. Затем решительно отвернулась от зеркала и подхватила с кровати свою парадную шаль и ридикюль. В любую минуту может приехать Иден, который окинет ее взором своих голубых глаз и широко улыбнется: он увидит перед собой прежнюю старушку Софи.

Ничего, на свете есть вещи и похуже, чем быть старушкой Софи и верной подругой Четырех Всадников Апокалипсиса. Ей не терпелось поскорее снова их увидеть, поговорить с ними и познакомиться с их женами. Покинув свою надежную гавань, она медленно спускалась по лестнице, грустно рассуждая, почему это с возрастом красивые мужчины становятся еще привлекательнее. Это несправедливо по отношению к женщинам, совершенно несправедливо.

А ей уже двадцать восемь… Когда успело пролететь время? Когда прошла ее юность? Что ждет ее впереди? Особенно теперь, когда…

София одернула себя. Ведь она решила жить одним днем! А сегодня ее ждет вечер в Роули-Хаусе.

Натаниель оставил дома сестру и кузину, пребывавших в лихорадочном ожидании, Джорджина определенно находилась в этом состоянии, что касается Лавинии, то она считала ниже своего достоинства проявлять подобные чувства. Кузина сидела, склонившись над книгой, взятой из библиотеки, по всей видимости, целиком поглощенная чтением. Но, как подозревал Натаниель, даже она испытывала волнение перед своим первым балом в Лондоне. Завтра для них начнется наконец сезон. А пока его самого ожидал приятный вечер – он отдохнет и пообщается с друзьями.

Он предупредил Идена, что намерен вернуться домой пораньше, чтобы выспаться. Прошли те времена, когда ему достаточно было двух-трех часов сна, чтобы восстановить силы. Но перед сегодняшним вечером он чувствовал себя свежим и отдохнувшим и, прибыв в Роули-Хаус, с радостью обнаружил там только знакомые лица. Кроме его самого, Идена и Кена с Мойрой, Рекс и Кэтрин пригласили еще несколько общих знакомых и родственников, включая Клода Адамса с женой, брата-близнеца Рекса, которого с трудом можно было отличить от самого Рекса; сестру Рекса Дафну, леди Бэрд, с мужем лордом Клейтоном; и Гарри, виконта Перри, младшего брата Кэтрин. Разумеется, там была и Софи, как всегда не блиставшая элегантностью туалета и изяществом прически, но необычайно милая и привычная.