— Ты знаешь, где она остановилась там?

— Нет, к сожалению... Она отправилась туда со своим другом, он просто потрясающий мужчина и. несомненно, очень понравился бы тебе...

— С Гартом Купером?

— А, да ты его знаешь! Правда, он — самый...

— Нет, я с ним не знакома. Тебе известен его лондонский адрес?

— Нет... это срочно? Джина вернется в понедельник, она улетела только на уикэнд и сказала...

— Она когда-нибудь упоминала Эрика Янсена?

— Эрика Янсена? Дорогая, я не помню! Если бы ты знала, какую массу потрясающих поклонников собрала Джина у нашей двери...

В слащавом голосе девушки на мгновение появились завистливые ноты.

— Извини, честное слово, не могу вспомнить. Мне кажется, она никогда не говорила ни о каком Эрике, хотя я могла забыть. У меня ужасная память. Ты просто не представляешь, с какой легкостью я все забываю... Как там Нью-Йорк? Который у вас час? Расскажи мне все!

Только не за три доллара в минуту, мысленно улыбнулась я, однако вежливо ответила, что в Нью-Йорке сейчас день, погода стоит хорошая; я поблагодарила Кэкди-Анну за помощь и сказала, что надеюсь когда-нибудь встретиться с ней. С максимальной корректностью закончив разговор, я встала и подошла к окну. Я просто не знала, что мне делать. Я посмотрела на часы. Стрелки показывали половину шестого. В Англии сейчас десять тридцать. Через полчаса телефонистка снова наберет номер Янсена. По меньшей мере до шести часов я могу размышлять о том, как мне следует поступить в том случае, если я не сумею связаться с Джиной.

Я попыталась оценить ситуацию бесстрастно. Что могло случиться на самом деле? По правде говоря, я считала, что Джина скорее всего запуталась в своих отношениях с Гартом Купером и Эриком Янсеном. Я знала по прошлому опыту, что Джина обладает талантом вязать самые невообразимые узлы из своей личной жизни. Возможно, она отправилась в Лондон с Купером, а затем узнала от Эрика Янсена о том, что ее кавалер все же женат. Испытав шок, Джина драматизировала ситуацию; ей, похоже, показалось, что ее сердце разбито навсегда; охваченная ощущением трагедии, она позвонила мне. Тогда почему она положила трубку в середине разговора?

В шесть часов, когда зазвонил телефон, я еще размышляла над этим вопросом.

— Лондонский номер не отвечает,— сообщила телефонистка.— Перезвонить в семь?

— Нет.— Я внезапно приняла новое решение.— Пожалуйста, соедините меня со Скотланд-Ярдом.

Я заподозрила, что невозмутимая телефонистка, напоминавшая автомат, усомнилась в моем психическом здоровье.

— Скотланд-Ярд, Лондон?

— Да,— сказала я.— Полиция.

— Вам нужно конкретное лицо?

— Нет, кто подойдет. Я хочу сделать заявление.

— Я перезвоню,— сказала девушка тоном, которым разговаривают с душевнобольными; в трубке снова зазвучали короткие гудки.

Я принялась репетировать мой рассказ, пытаясь справиться с нарастающим волнением. Когда наконец спустя несколько минут мне пришлось заговорить, я, злясь на себя, стала запинаться; заученные слова выскочили из памяти, краска смущения залила мое лицо. К счастью, слушавший меня инспектор Фаулз проявил терпение; время от времени он вежливо задавал вопросы, внося ясность в мою путаную историю. Когда я спросила его, сможет ли полиция помочь мне чем-то, он невозмутимо заверил меня:

— Да, мы пошлем кого-нибудь на квартиру Янсена. Не волнуйтесь, мы во всем разберемся и выясним, что произошло с вашей сестрой.

— Вы сообщите мне, как только что-то узнаете? Я понимаю, что эти звонки стоят дорого, но я буду вам очень признательна, если...

— Да, конечно, мисс Салливан. Я записал номер вашего телефона. Я сам вам позвоню, как только получу рапорт.

Я поблагодарила его, положила трубку и закрыла глаза.