Изменить размер шрифта - +
Уже в первом послевоенном десятилетии варницы Соли Галичской давали не менее двухсот тысяч пудов соли ежегодно. Только промыслы Симонова монастыря давали двадцать тысяч пудов в год из двух колодцев и пяти варниц. Доходов от продажи соли стало поступать столько, что кое-кто из монастырской братии понашил себе дополнительных потайных карманов на рясах.

В середине XVII века, в эпоху расцвета солеварения, промышленный Солигалич представлял собой довольно неопрятное зрелище. Штабеля дров, ручьи рассола, текущие по земле, насквозь прокопченные и просоленные соловары и подварки с их мужицкими солеными шутками, чад и дым, непрерывно валивший клубами из варниц… Правду говоря, особенной дружбы между соловарами не было. Конкуренту могли и варницу поджечь, и водоотводную трубу продырявить, а могли и бадью, которой поднимали рассол на поверхность, на голову надеть по пояс. Вместе с рассолом. В повести о том, как поссорились соловары Симонова и Троице-Сергиева монастырей, есть рассказ о том, как троицкий старец Тихон и его слуга Гаврила Опочинин шли мимо варниц Симонова монастыря с дровами, а симоновский соловар Богдан Григорьев «учал их лаять всякою неподобною лаею и крикнул из своих варниц многих незнаемых людей ярыжных и учали де того старца троецкого и слугу бить и грабить». Замирить монастыри удалось только патриарху.

Тем не менее весь XVII век город богател, богател… пока более дешевая соль из Соликамска, Соль-Илецка и других мест не сделала производство соли в Солигаличе убыточным. Поди потягайся с Соликамском, если в тамошних рассолах почти двадцать процентов соли, а в солигаличских всего три. Тут впору горько заплакать солеными слезами. Власти, однако, привыкли к большим налогам, которые поступали в казну от соляных промыслов, и вовсе не желали их терять. В царствование Алексея Михайловича надзор за соляным делом был передан в ведение Тайного приказа. Московские особисты считали, что соль можно добывать везде, где прикажет начальство, а потому было приказано возобновить солеварение даже там, где оно было давно заброшено. «Бурить надо глубже, а не кивать в сторону Соликамска», сказало руководство Тайного приказа. Солигаличане бурили, не кивали, а толку от этого… Тогда начальство приказало привезти в столицу необходимое для бурения колодцев оборудование вместе с обслугой и устроить сначала показательный, а вслед за ним наказательный мастер-класс по добыче рассола прямо в Москве. Почему-то они в Тайном приказе думали… Нет, тут, видимо, нужен другой глагол. В Солигаличе ослушаться приказа не посмели. Привезли и трубы, и бадьи, и сковородки для выпаривания соли. Пробурили три преглубокие скважины, но почему-то оказалось, что рассола в них…

Наказывать солигаличан не стали, хотя было и понятно, что некому быть виноватыми, кроме них. Ограничились тем, что отослали их восвояси со строгим наказом продолжать бурить дома. Не то чтобы они не бурили. Бурили. И государство их бурило то новым Соляным уставом, то штрафами по полкопейки за каждый недоданный пуд соли, то повышением соляного сбора, то обязательством создавать запасы соли, то ограничением продажи соли для домашних потребностей… К началу XIX века соль в Солигаличе добывали лишь домохозяйки в количествах, потребных для засолки огурцов, капусты и рыжиков, дети, когда играли в соловаров, да купец Василий Кокорев, которому в 1821 году решением Государственного совета все солигаличское Усолье было отдано в вечное и потомственное владение «для учреждения на оном солеваренного производства». Еще на десять лет вперед Кокорева освободили от соляного акциза – лишь бы взял.

Быстрый переход