Новые власти, не откладывая дела в долгий ящик, организовали Управление народного комиссариата внутренних дел, начальником которого был назначен известный русский сыщик Аркадий Францевич Кошко, волею судьбы оказавшийся в Одессе. По сути, снова заработало старорежимное городское полицейское управление, со всеми печальными последствиями для одесской уголовной братии. Пешие и мобильные сводные патрули из бойцов бригады, местных рабочих отрядов и юнкеров беспощадно расстреливали на месте преступления мародеров и грабителей, отправляя всех прочих подозрительных на улицу Кондратенко, туда, где со времен «до без царя» находилось городское полицейское управление. В ведомстве господина (или товарища?) Кошко, получившего чин комиссара внутренних дел первого ранга, с задержанными беседовали более скрупулезно и предметно.

По сути, соединить, казалось бы, несовместимое, красное и белое, оказалось довольно просто. Едва только из большевистской идеологии был удален тезис о расчленении бывшей Российской империи на множество мелких республик и возобладала сталинская линия на «единую и неделимую», пусть и Советскую Россию, то практически тут же большинство офицерского корпуса Русской армии заняло лояльную в отношении новой власти позицию. После заключения почетного Рижского мира лояльность эта укрепилась.

Сыграло свою роль и обращение экс-императора Николая II ко всем своим сторонником с призывом поддержать правительство Сталина. По ходу движения по Белоруссии и Украине даже было непонятно, кого больше пристало к соединению полковника Бережного – то ли рабочих отрядов Красной гвардии, то ли одиночных офицеров и сохранивших дисциплину и управляемость осколков Русской армии. Больше всего это напоминало снежный ком, катящийся с горы. Совсем небольшие пополнения в Пскове, Могилеве и Гомеле, значительные в Чернигове, большие в Киеве и просто огромные в Одессе. Был среди этих примкнувших к бригаде Бережного и сводный чехословацкий батальон Красной гвардии, которым командовал кавалер двух георгиевских крестов поручик Людвиг Свобода.

Эта бесформенная и почти неуправляемая масса вынудила Фрунзе и Бережного задержаться в Одессе для того, чтобы заняться организационными вопросами. Из Петрограда они получили распоряжение председателя Совнаркома о переформировании мехбригады в корпус Красной гвардии. Состоять он должен был из одной механизированной, одной стрелковой и одной кавалерийской бригады, отряда бронепоездов и нескольких отдельных батальонов.

И вот сейчас большая часть подразделений формируемого корпуса выстроилась стройными рядами на привокзальной площади, неподалеку от Куликова поля. Торжественно и грозно застыли на подъездных путях бронепоезда. Красные знамена перед строем частей, так же как и флаг над зданием вокзала, то бессильно повисали мокрыми тряпками, то начинали неистово хлопать под налетающими порывами ураганного ветра. Мощные динамики, установленные на крыше агитвагона штабного поезда, разносили слова песни «Красная армия всех сильней», в трактовке группы «Любе»:

После того как стихли последние аккорды песни, перед бойцами и офицерами выступил народный комиссар по военным и морским делам Михаил Фрунзе. Коротко поздравив всех со вступлением в ряды Красной гвардии, он зачитал текст новой советской присяги.

Тысячи глоток троекратно прокричали:

– Клянусь! Клянусь! Клянусь!

После чего торжественная часть была закончена, и людей с ледяного ветра и моросящего дождя быстро завели внутрь вокзала, для обогрева, раздачи горячего обеда и приема традиционной в русской армии винной порции.

Начальствующий же состав формируемого корпуса Красной гвардии, кутаясь на ледяном ветру в шинели и бушлаты, прошел в салон-вагон штабного поезда для обстоятельной беседы.