|
Облако зависло над головой Конана, все время меняя очертания, но он так и не узнал ни один из обликов, которые пыталось принять спасшее ему жизнь Нечто. Наконец облако задрожало, сбиваясь в тугие комки, и киммерийцу почудилось, что на миг в нем мелькнули чьи-то смутно знакомые черты, но тут огромная черная туча, возникшая над замком, выбросила гибкие щупальца, разметала ими красное облако и стремительно унеслась в небо. Над воронкой взметнулся смерч, прокатился по поляне, где совсем недавно стояло логово Гекмона, и растаял.
Все кончилось. Воронка затянулась, и на том месте, где возвышался грозный замок, остался большой песчаный круг. Конан долго смотрел на него, размышляя, не приснилось ли ему все это, пока его мысли не прервал нежный девичий голосок: — Что тут произошло? Где мы? — Ты можешь идти? — спросил варвар, не отвечая на вопросы. Сонатра кивнула. — Тогда пойдем. До твоего дома еще много дней пути. Он подал девушке руку, и они быстро зашагали прочь от кошмарного места, торопясь уйти как можно дальше. …Вопреки ожиданиям Конана путь в Кордаву оказался намного длиннее, чем он рассчитывал. Сонатра, любимица не только своего отца, но и зингарского короля, была избалованной, капризной и взбалмошной девицей, которая считала, что любой мужчина не может не влюбиться в нее с первого взгляда и должен быть счастлив, потакая ее прихотям. Едва лишь страх прошел и девушка поняла, что ей больше ничто не угрожает, она показала свой немыслимый характер во всей красе. Она то закатывала истерики и наотрез отказывалась идти пешком, и тогда варвару приходилось нести ее, то вдруг начинала смеяться и рассказывать о своих головокружительных успехах при дворе, то вдруг беспричинно рыдала, жалея себя… В конце концов киммерийцу пришлось вспомнить полученные в Шадизаре навыки, незаметно умыкнуть пару кошелей и коня в какой-то придорожной таверне, и после этого его жизнь стала чуть-чуть легче, так как он смог выполнять некоторые желания красотки, да к тому же ей не нужно было теперь идти пешком, а ему — тащить ее на себе. И все равно ему приходилось постоянно сдерживать себя, чтобы не задушить проклятую девку, и, если бы не обещанная награда, он, наверное, так бы и поступил, хотя до этого у него никогда не возникало даже мысли о том, что он может обидеть женщину. И вот наступил долгожданный день, когда впереди показались городские стены Кордавы. «Ну вот и все, — облегченно вздохнул варвар. — К полудню будем на месте, сдам эту стерву истосковавшемуся папаше, получу деньги и отправлюсь в Клоаку. Ох и надерусь же я сегодня… Или лучше договориться с Клонильдой? Впрочем, одно другому не мешает. Мы можем и вместе выпить…» Он так размечтался, что даже не заметил, как миновал последнюю часть пути, и пришел в себя только перед воротами королевского дворца, когда два дюжих стражника преградили ему дорогу, скрестив перед самым носом длинные копья. — Куда лезешь, голодранец? — грозно спросил один из них. — Это дворец короля Зингары, и ни тебе, ни твоей девке тут делать нечего — Девке?! — взвизгнула Сонатра, соскочила с коня и бросилась к стражнику, вытянув вперед руки, словно намеревалась выцарапать ему глаза. — Девке?! Ты заплатишь за свои слова головой… и я с удовольствием посмотрю, как палач отрубит ее. Я Сонатра, дочь советника Его Величества, а этот храбрый воин спас меня от злого колдуна. Пока ты здесь бока нагуливал, мы с ним жизнью рисковали… На ее крики к воротам выбежал начальник дворцовой стражи, внимательно посмотрел на девушку и гаркнул: — Немедленно впустить! — Он склонился до самой земли: — Не гневайся, прекрасная… Дурни они, что с них взять? Всего третий день на службе. Сонатра фыркнула, как разъяренная кошка, пнула беднягу ногой и, схватив Конана за руку, устремилась к парадной лестнице. |
