– Хорошо. Будет вам «Фиалка»:

– Ужасные стихи! – замахала руками Олимпиада.

– Но это – Жуковский!

– Я согласна на фиалку, которая прельщает, но зачем нам засохшая?

– Викторин, спой! – матушка улыбалась губами, а в глазах стояло давнее, дивное, в чем угадал он свое счастье.

Нина принесла гитару.

– Голубушка! А почему ты у нас не поешь? Почему гитары стало не слышно? В наше время все пели, все играли. Чем увлечены твои сверстники?

– Играют, – усмехнулась Нина. – В футбол. Вот завтра будет сражение, улица на улицу.

– Футбол – это мужская битва, она занимает полтора часа. А что еще?..

– ОСОАВИАХИМ. Старшеклассники в Жиздру ездят, с вышки прыгают. На парашюте…

Викторин Александрович ударил по струнам, запел:

– Поля, а не забыла «Новые кирпичики»? И такое ведь пели.

– Папа! Вы это пели? – вырвалось у Нины.

– Время пело. А жили мы все надеждами. Люди, голубушка, не столько живут, сколько надеются пожить. Потом, когда станет лучше.

После чаю сидели на крыльце. Пахло садовым табаком и рекой.

– Батюшка, ты хорошее спой! – попросила матушка.

Запел тотчас, тонко, чисто:

И так это было прекрасно! И все было о непоправимом…

– Папа, еще! – Нина роняла слезы, не таясь. – Папа! Пожалуйста!

Они наплакались сладко, счастливые, любящие, благодарные редкому часу, случившемуся вдруг.

– Спасибо вам! – Отец Викторин поклонился своим женщинам. – Хочется что-то очень нужное сделать. Пойду приготовлюсь к проповеди. Знаю, чего ждут люди от своего пастыря.

Сражение на футбольном поле

Год и неделю ждали болельщики футбольной битвы: привокзальские-плехановские на Шумавцова, скачковских.

Пацанье Красного Городка заняло единственную скамейку, но плехановские пришли с ухажерками. Вся команда в белых рубашках, брюки – в стрелочку. Галстуки до пупа! На ухажерок глаза поднять страшно. В шелковых чулках, тонюсеньких! Туфли на высоком каблуке. На трех барышнях крепдешиновые платья. Остальные тоже как невесты. Платья – на заводской клумбе таких цветов не найдешь.

– Нам все равно виднее будет! – сказали пацаны и полезли на деревья.

Можно было с бревен у больничного сарая болеть, но сарай чуть в стороне. Не то.

Кто на ногу быстрый, усаживались за воротами: мяч будут подавать вратарю.

Играть улица на улицу – обычное дело в Людинове. Но Шумавцов на плехановских – это матч! Поле размеченное, ворота с полосатыми штангами. В Москве «Динамо» – «Спартак», в Людинове команда Шумавцова и команда Митьки Иванова.

Иванов на часы уже два раза глядел. Со старой липы крикнули:

– Наши!

Шумавцов привел своих строем. В строю, как положено, двенадцать. Двенадцатый запасной.

С Митькой Ивановым и его причесанными быками команда Шумавцова поздоровалась издали, по-футбольному:

– Физкульт-привет!

– Будьте здоровенькими! – шутовски откликнулся дружок Иванова Медведь Доронин.

Привокзальские совсем уже мужики. У Доронина спина, как русская печь, Софронов с усами, Митька Иванов – интеллигент. В Брянске, в Лесном институте учится. Ему девятнадцать.

Рыбак Коликов, взрослый мужик, – великий знаток футбола – пожалел команду Шумавцова.

– В кости тонки, ребятушки. Подросточки.

Алешке Шумавцову шел пятнадцатый. В девятый перевели.