— Вы чего? — спросила Даша застывших родителей.

— Поговорили, — не прощаясь, папа вышел.

— У меня сегодня лекции у вечерников, — сказала мама. — Ужин будет на плите.

— Пока! — чмокнула ее в щеку дочь.

У Даши осталось смутное подозрение, что мама расстроена. Но раздумывать об этом было некогда, сегодня предстояли большие дела.

Виола ждала их в машине. Сидела на переднем сиденье.

— А можно я сяду на мамино место? — поздоровавшись, попросила Дарья.

— Конечно! — быстро согласилась Виола.

Она распахнула дверь, вышла, пересела назад. Папа тихо скрипнул зубами, но ничего не сказал.

Когда тронулись, Виола жизнерадостно сообщила:

— Сегодня у нас в программе цирк. Тебе нравится цирк? Я обожаю его атмосферу праздника, столько восхищения на единицу времени.

Даша терпеть не могла цирк. Научились люди кувыркаться в воздухе или бутылками жонглировать и за деньги это показывают. Животных мучают! Видно же, с какой неохотой собачки на задних лапках кружат, львы через кольцо прыгают. За подачку — дрессировщик после каждого трюка из кармана незаметно достает кусочек еды и в пасть им пихает. Если бы зверей как следует кормили, они бы номера не выделывали.

Папа прекрасно знал ее отношение к цирку. Но раз Виола хочет — терпи, Даша, идиотские представления.

— Спасибо, папа! — язвительно поблагодарила она.

— А потом, — продолжала Виола, — поедем к нам, наконец, привели квартиру в более-менее приличный вид. Пообедаем. Судак в кисло-сладком соусе. Тебе нравится китайская кухня?

— Нравится, — ответил за Дашу отец.

— И третьим номером программы — новые японские мультфильмы, твои любимые. Я купила несколько лицензионных дисков. Одновременно с кинопросмотром десерт: фрукты, итальянские пирожные, цукаты в шоколаде и орешки пяти видов. Как тебе программа?

— Нет слов.

Это выражение тоже из арсенала Наташи Суворовой. Можно было не сомневаться: Виола решит, что Даша восхищена. А папа догадается, где Даша видела и цирк, и французские пирожные, и мультики.

В цирке оказалось даже хуже, чем помнилось Дарье по посещениям в глубоком детстве. Представление было театрализовано до крайности. Воздушные гимнасты изображали бабочек и эльфов, акробаты нарядились скоморохами. По канату разгуливали девицы в бикини, расшитых блестками, на батуте подпрыгивали индейцы в перьях. Конечно! Кто бы стал на них смотреть, если бы они без костюмов и актерства просто кувыркались и стояли на пяти качающихся бочках! Клоуны могли рассмешить только дошкольников и стариков в маразме. Да еще, конечно, Виолу. Она прямо лучилась от детского счастья. Папа на нее посматривал и таял от умиления. А у Дарьи еще больше портилось настроение, хотя она притворно улыбалась и аплодировала в положенные моменты. Зверей было особенно жалко. На бедных мишек нацепили дурацкие юбки и шляпы, заставили на самокатах кружиться. Дарье казалось, что она физически чувствует, как тиграм хочется сожрать дрессировщика, отомстить за мучения. И она бы не осудила тигров.

Даша настолько увлеклась внутренней критикой и поношением представления (при этом притворно изображая восторг), что чуть не забыла совершить самое главное. Вспомнила на последнем номере, когда все артисты высыпали на арену. В руках у Даши была бутылочка с малиновой газировкой. Якобы нечаянно, аплодируя, Дарья исхитрилась, наклонила бутылку, и напиток вылился точно в цель — туда, где живот у Виолы переходит в ноги.