– Моя девочка, потерпи еще немного, – слышу я шепот, когда прихожу в себя.

На этот раз галлюцинации настолько сильные, что я могу почувствовать запах Келлана и мне кажется, что он прижимает меня к себе. Я пытаюсь улыбнуться. Настолько яркое ощущение его рук на моем теле, что я готова воспарить. Мне больно от его крепких объятий, но будь я проклята, если хотя бы на миллиметр отстранюсь.

В мою голову врываются другие звуки: шум машины и я понимаю, что мы куда-то едем. Меня спасли! Меня точно спасли! Хочу улыбнуться, но пересохшие губы отказываются двигаться. Я даже мычать не могу. Потом я слышу плач Айви и тихий мужской шепот. Мы не сами. Что происходит? Я начинаю паниковать. Может, это мое воображение играет со мной и меня не спасли, а запах Келлана мне только почудился? Я боюсь даже пытаться открывать глаза. Не хочу верить в то, что кошмар продолжается. Плач Айви стихает и паника нарастает. Что они сделали с ней? Заткнули рот? Мне хочется крикнуть, чтобы они не трогали ее, но я не могу. Все силы уходят на то, чтобы оставаться в сознании. И они меня покидают. Последнее, что я чувствую перед тем, как снова потерять сознание, – это легкое касание теплой ладони к моей голове. Измотанная болью и паникой, я снова уплываю в небытие.

Во рту сухо. Хочется раскрыть губы и закричать, но я не могу. Меня трогают. Кто-то касается моего тела. Я горю потребностью скинуть с себя чужие руки, но не могу пошевелиться и издать хотя бы звук. Я лишь слышу ритмичный писк и приглушенные голоса, как будто они долетают ко мне из трубы. Я не чувствую своих ног и рук. Только боль. По всему телу. Словно вся я – от макушки и до пят покрыта одной огромной раной.

– Это должно помочь, – слышу я мужской голос и засыпаю.

Писк приборов слышится все отчетливее, а за веками виден свет. Я с трудом разлепляю губы и шумно выдыхаю.

– Одри? – слышу взволнованный голос Келлана. Моя фантазия снова играет со мной, но в этот раз у меня есть силы слегка улыбнуться. – Милая, – шепчет он. – Открой глаза. Пожалуйста, открой глаза.

Я чувствую, как трепещут веки, поддаваясь на уговоры Келлана. Медленно открываю глаза и меня слепит яркий свет. Снова зажмуриваюсь. Немного моргаю и делаю еще одну попытку. Взгляд упирается в белоснежный потолок. Губы разжимаются и я прошу хриплым шепотом:

– Пить.

– Сейчас, маленькая.

Рядом со мной слышится возня и через несколько секунд теплая рука ложится мне на затылок, слегка приподнимает голову, а губ касается пластиковая трубочка. Я жадно всасываю прохладную воду, с удовлетворением отмечая, что горло перестает саднить, как только оно увлажняется. Моя голова касается подушки и я облегченно выдыхаю. Поворачиваю голову немного вправо и встречаюсь со встревоженным взглядом Келлана.

– Привет, – говорит он, улыбаясь. В ответ я только моргаю.

В этот же момент я слышу, как открывается дверь и смотрю влево. Шея болит от движения, но я радуюсь даже этому ощущению, потому что осталась жива. Мельком отмечаю, что нахожусь в больничной палате, куда входит дородный мужчина в халате и очках, а за ним семенит приятного вида девушка.

– Доброе утро, Одри, – здоровается врач. Я киваю. – Вы можете говорить?

– Да, – отвечаю.

– Это хорошо. Меня зовут Дилан Ривз, я ваш лечащий врач. – Врач достает из кармана фонарик и светит мне в глаза, потом заставляет пересчитать пальцы. – Мы сейчас вынем трубки из вашего носа, потому что вы уже вполне способны самостоятельно дышать. Хорошо? – Я снова киваю. – Это Элисон. – Он указывает на девушку и та улыбается. – Она будет твоей медсестрой. По всем вопросам в первую очередь к ней. Элисон, снимай трубки.