– О Криста! – простонал Джереми, заключая ее в объятия. – Криста, какая ты глупая! Если хочешь знать правду, я действительно любил ее когда-то и ужасно сожалею, что она погибла. Это была замечательная женщина, добрая, нежная, ласковая, но при всем этом я ни за что на свете не променял бы тебя на кого-то другого. Криста, ты мне нужна такая, какая ты есть на самом деле, и когда я ехал сюда, я думал только о тебе и о нашем ребенке. Если ты до сих пор не научилась распознавать сигналы моего сердца, то могу сказать, что ты самая глупая-преглупая южанка из всех, которые попадались мне на жизненном пути.

Криста отодвинулась от него и с нескрываемым сомнением посмотрела ему в глаза.

Джереми улыбнулся и протянул ей руку.

– Ты не только глупая, но еще и жутко упрямая, своенравная и капризная дуреха, – обвинительным тоном произнес он, радуясь в душе, что в ее кристально чистых глазах промелькнули первые признаки приближающегося гнева. Именно такую Кристу он знал раньше и безумно любил. – Я был без ума от тебя с того самого момента, когда стал твоим законным мужем. Криста, ты даже представить не можешь, как я тосковал без тебя. Я так сильно хотел тебя, что даже не обращал внимания на то, что ты, как мне тогда казалось, лежала рядом со мной, а видела перед собой Лейма.

– Я никогда…

– Я никогда не испытывал желания оставить тебя, но дело даже не в этом. Больше всего на свете я хотел, чтобы ты откликнулась на мою любовь.

– Я боялась этого, – откровенно призналась Криста. – Боялась признаться себе, что влюбилась в тебя. Именно поэтому я всегда старалась сдерживать переполнявшие меня чувства. О, Джереми, если бы ты знал, как это было трудно! Я даже представить себе не могла, что когда-либо полюблю янки! – Она грустно улыбнулась и опустила глаза. – Одно дело видеть перед собой брата, который переметнулся к янки и совсем другое – влюбиться в чужого янки… – Ее голос постепенно затих, и она молча уставилась в землю. – Джереми, мне очень жаль, что так все получилось. Мне и в голову не приходило, что арестованные тобой мятежники могут оказаться отпетыми головорезами. Могу ли я надеяться, что ты когда-нибудь простишь меня?

Джереми взял ее за подбородок и посмотрел в глаза:

– Я простил тебя задолго до того, как решил отправиться к команчам. Более того, я проклинал себя за то, что не смог как следует разобраться в твоих чувствах, не смог понять твое состояние. Конечно, мне нужно было поговорить с тобой начистоту и все объяснить. Знаешь, если бы я чаще делился с тобой своими сокровенными мыслями, у тебя просто не было бы оснований не доверять мне. Мне не хотелось, чтобы ты знала, как я боялся за тебя и за ребенка. Я часто проклинал себя за то, что заставил тебя отправиться в такую даль, да еще беременную, но потом я так или иначе приходил к выводу, что все равно не смог бы жить здесь без тебя. Боже мой, какие же мы дураки, что ходили вокруг да около, вместо того чтобы разобраться в наших отношениях раз и навсегда. Порой мне казалось, что я сражаюсь с каким-то призраком, с ужасным прошлым, ненавистным настоящим, с войной и даже с миром!

– Господи, Джереми, – неожиданно пробормотала она, пристально вглядываясь в его глаза, – я не могла понять этого!

Все эти годы я видела перед собой Дэниела, Келли, Джесса и Кирнан и понимала, что это будет трагедией для них всех – любить врага…

– Я никогда не был твоим врагом, Криста!

– Как же не был! Боже мой, неужели ты не понимаешь, что в течение многих лет врагом для меня мог быть любой человек в другой униформе! Я ненавидела ее и страшно боялась облаченных в нее людей! Каждый раз, когда на моем пути встречался кто-нибудь в такой форме, я молила Бога, чтобы это был Джесс.