Джуди посмотрела на него глазами, полными слез. В прошлый раз он сказал, что любит ее, но сейчас в ее душу закралось сомнение.

— Я не могу заявить Крису и дедушке, что разрываю помолвку, но я могу убежать от них… — Она замолчала, потому что Ронни помрачнел, но, увидев выражение ее лица, он перестал хмуриться и улыбнулся. Ободренная его поддержкой, Джуди несмело сказала, что Ронни мог бы подыскать для нее квартиру в Никосии, в которой она скрывалась бы до тех пор, пока не истечет срок его контракта, после чего они могли бы вместе уехать в Англию и там пожениться. Но Ронни снова нахмурился и покачал головой.

— Но ты ведь еще несовершеннолетняя, — напомнил он ей. — И твой дедушка, в конце концов, твой законный опекун, и у меня будут крупные неприятности, если я помогу тебе ускользнуть от его опеки. Нет, Джуди, есть только один выход — ты должна разорвать помолвку. После этого ты скажешь своему дедушке, что встретила человека, которого любишь, и тогда я приду к вам домой. Если я понравлюсь ему и он даст согласие на наш брак, мы сможем пожениться здесь.

— Но дедушка никогда не позволит мне разорвать помолвку! — воскликнула Джуди, чувствуя свинцовую тяжесть в груди. — Я боюсь даже заикнуться об этом.

В эту минуту к их столу подошел официант, принесший напитки, и она замолчала, а когда официант ушел, добавила:

— Он спросит меня, почему я не хочу выходить замуж за Криса.

— Скажи просто, что ты его не любишь.

— Этого явно недостаточно. Люди здесь женятся отнюдь не по любви. Кроме того, дедушка спросит, почему я не отказалась от помолвки раньше.

Ронни взглянул на нее:

— Если бы ты не встретила меня, ты бы без всяких возражений, покорно вышла замуж за Криса?

Джуди кивнула.

— Таков обычай — и я подчинилась бы ему.

— Потому что тебя воспитали в уверенности, что мужчина — верховное существо, чьи желания следует исполнять. Этого не случилось бы, если бы ты выросла в Англии.

— Но я ведь выросла здесь и поэтому не могу нарушить волю моего дедушки.

Такая мысль не могла бы даже прийти в голову кипрской девушке — дети здесь глубоко чтили своих родителей или опекунов, и слово старших было ни них законом во всем. Джуди думала точно так же, и это было совершенно естественно, поскольку у нее сохранились только смутные воспоминания о жизни в Англии с родителями.

— Ты говоришь, что не можешь разорвать помолвку, не объясняя причин, — произнес Ронни. — Тогда скажи своему дедушке правду — что любишь меня.

Джуди посмотрела на него с ужасом — сама мысль об этом внушала ей непреодолимый страх.

— Я не осмелюсь, — вся трепеща, произнесла она. — Я не осмелюсь даже заикнуться о том, что мы с тобой тайно встречались.

Ронни раздраженно вздохнул и задумался. Джуди смотрела на него, и в ее сердце была боль — она не может всегда быть с ним рядом, не может пригласить его к себе домой и представить дедушке как своего любимого, как делают девушки во Франции и в Англии. Да, она многое узнала за этот год, что проучилась во французской школе, — она смотрела английские фильмы и увидела, как могла бы жить, не забрось ее судьба на этот остров, где власть родителей была столь сильна, что даже юноши подчинялись ей. Конечно, они уже начали потихоньку освобождаться от этой власти, и Джуди видела по телевизору, как молодые люди смело высказывались за то, чтобы им было дано право самим решать свою судьбу, но на Востоке традиции ломаются медленно, и Джуди чувствовала, что пройдут еще долгие годы, прежде чем кипрские юноши и девушки смогут свободно встречаться друг с другом и выбирать себе спутника жизни по сердцу.