— Одевайся скорее, — сказал он неожиданно резко, отходя от нее. — Я не намерен сидеть здесь и ждать, когда вернутся «круглоголовые».

Генриетта отвернулась от него, заправляя рубашку за пояс штанов и возясь с крючками. Лицо ее пылало, и впервые она не нашла, что сказать. Уилл часто целовал ее, но это не вызывало у нее такого жара и дрожи. Может быть, снова началась лихорадка?

— Лошади оседланы, сэр Дэниел, — крикнул Уилл, стоя внизу лестницы.

— Иду, — отозвался Дэниел. — Сядь на кровать, Генриетта, я помогу тебе надеть чулки. Тебе нельзя напрягать плечо.

Она послушалась. Его голос звучал успокаивающе, отчего между ними снова установились прежние отношения.

— Вам лучше, как прежде, называть меня Гэрри, — сказала она бесстрастным тоном, вытянув ногу. — Генриетта в штанах звучит как-то неестественно.

Дэниел усмехнулся:

— Пожалуй, ты права. — Он расправил чулки на ее икрах и помог натянуть сапоги. — Мы должны ускакать как можно дальше до наступления темноты. Будем надеяться, что тебе хватит сил.

Три часа спустя Генриетта почувствовала, что больше не выдержит. Она сидела на черном боевом коне позади Дэниела Драммонда, стараясь не прижиматься к его широкой спине. Сначала скачка казалась легкой, но сохранение равновесия требовало постоянного мышечного напряжения, и плечо начало невыносимо болеть.

Маленькому отряду предстояло пересечь всю страну, продвигаясь по лесистой местности и укрываясь в придорожных кустах. Однажды они чуть не попались. На дороге по другую сторону кустов появился отряд «круглоголовых», и им пришлось затаиться и молить Бога, чтобы какая-нибудь лошадь не выдала их ржанием или позвякйванием уздечки.

После этого случая Дэниел стал совсем мрачным. Оставалась единственная возможность достичь Лондона — ехать только по ночам, а днем прятаться. Это немного снизило скорость их передвижения, и трехнедельное путешествие неизбежно должно было растянуться недели на четыре, а то и больше. Только Том в своей неопределенной одежде мог входить в города и деревни, чтобы купить провизию или подковать лошадь, если в этом возникала необходимость. Дэниел не раз возносил молитву небесам, благодаря их за верность и надежность Тома.

Он был настолько занят своими мыслями и расчетами, что едва помнил о девушке у себя за спиной. Генриетта изо всех сил пыталась держаться прямо, но в конце концов навалилась на него, припав головой к плечу.

— В чем дело, Гэрри?

Она тотчас снова выпрямилась.

— Прошу прощения, сэр Дэниел. Я задремала, но сейчас чувствую себя вполне нормально.

— По тебе этого не скажешь, — заметил Уилл, глядя на нее с беспокойством. — Ты бледна, как молоко, Гэрри.

Дэниел резко натянул поводья и, развернувшись в седле, посмотрел на нее через плечо.

— Глупый ребенок! Почему ты ничего не сказала до сих пор? — Раздражение сменилось тревогой, но Гэрри была слишком измучена, чтобы заметить это. Глаза ее наполнились слезами, которые потекли помимо ее воли.

— Не надо плакать. — Дэниел спешился и спустил ее на землю. — У тебя болит плечо?

— Да. — Она отчаянно сопела, пытаясь взять себя в руки, затем резко села на стерню недавно убранного поля.

— Нам надо немного отдохнуть, сэр, пока девушка не почувствует себя лучше. — Том оглядел освещенный солнцем пейзаж. — Здесь негде укрыться.

— Есть ров, — заметил Уилл, показывая кнутом на дальний конец поля. — Он в стороне от дороги, и живая изгородь может служить надежным убежищем.

Драммонд не привык прятаться во рвах, так же как и убегать подобно зайцу от гончей собаки. Однако, сидя в тюрьме «круглоголовых», он будет плохой защитой своим детям, рассудил Дэниел с мрачным смирением.