— Говорят, что короля собираются судить. Ты слышал об этом в Лондоне?

Лицо Дэниела помрачнело.

— Да, слышал. Это будет преступлением перед небесами, если они решатся.

— Может быть, это только болтовня. — Фрэнсис поцеловала его. — До утра, братец.

Дэниел тихо вошел в спальню. Полог на кровати был задернут, огонь в камине почти погас. Он расшевелил угли, разделся и осторожно раздвинул полог. Генриетта свернулась калачиком на широкой постели, волосы ее были распущены и выбивались из-под отделанного кружевами ночного чепчика. Она не пошевелилась, когда он лег рядом с ней, но все же ему показалось, что она не спит. Однако он устал, и на душе было тревожно после разговора с Фрэнсис и от мысли, что ему часто приходилось делить эту постель с Нэн, когда они посещали Элликот-Парк. Дэниел повернулся на бок и уснул.

Генриетта перестала сдерживать дыхание, ожидая, что он придвинется к ней. Если бы он обнял ее, как муж жену, она почувствовала бы себя менее обездоленной и испуганной. В конце концов она уснула с мокрыми щеками и отчаянной грустью в сердце.

Глава 6

— Стой спокойно, Элизабет. — Госпожа Кирстон раздраженно покачала головой, так как ее подопечная нетерпеливо ерзала, мешая воспитательнице расправить косынку на самом лучшем зеленом батистовом платье ребенка.

— Но папа скоро будет здесь, и мы должны встретить его у ворот. — Лиззи с трудом сдерживалась, хорошо зная, что только таким способом ей удастся побыстрее покончить с этим скучным делом.

— Том сказал, что папа выехал вчера, — вставила малышка Нэн, которой госпожа Кирстон уже уделила внимание, и теперь она сидела у окна, стараясь не помять свой наряд.

— Я думаю, он остановился на ночь у тетушки Элликот, — сказала Лиззи, — если дорога оказалась длиннее, чем он предполагал. Путь из Лондона очень долог, не так ли, мадам?

Госпожа Кирстон ответила на вопрос кивком и, поджав губы, проверила, нет ли какого-нибудь изъяна во внешнем виде Лиззи. Привести ее в порядок стоило ей больших усилий. Ребенок мог выйти из комнаты аккуратно одетым, но через пару минут ленты выпадали из ее волос, головной убор съезжал набок, а передник становился грязным. А Нэн, следуя примеру своей сестры, тоже была не лучше.

— Теперь нам можно идти, мадам? Ну, пожалуйста! — умоляла Лиззи, вскакивая. — Я должна быть там, когда он приедет, а утро уже наполовину прошло. Осталось совсем немного.

— Хорошо, но постарайся быть аккуратной. На тебе самое лучшее платье, и я не хочу, чтобы ты предстала перед отцом, который так долго отсутствовал, в своем обычном неряшливом виде. Он вправе рассчитывать на твое благопристойное поведение. — Когда дети выскочили из комнаты, госпожа Кирстон с грустью поняла, что ее надеждам не суждено сбыться. — Не бегайте! — крикнула она им вслед, почти не надеясь, что ее услышат.

Девочки шли медленным шагом только до тех пор, пока не вышли из увитого плющом кирпичного особняка, построенного в стиле эпохи Тюдоров. Затем пустились бегом по выложенной гравием дорожке дубовой аллеи. Листья уже приобрели красновато-коричневый оттенок и опадали под резкими порывами осеннего ветра. Лиззи и Нэн достигли ворот, установленных между массивными каменными столбами, и остановились там. Выходить за ворота без сопровождения было строго запрещено, и если отец появится из-за поворота дороги и увидит, что они находятся за пределами парка, его возвращение домой явно будет омрачено.

Поэтому они переминались с ноги на ногу, дрожа на ветру, и нетерпеливо выглядывали за ворота.

Выехав рано утром из Элликот-Парка, Дэниел и Генриетта были уже в миле от дома, когда девочки подбежали к воротам. Припухшие глаза и бледный цвет лица Генриетты не остались не замеченными Фрэнсис, хотя Дэниел, казалось, ничего не видел.