Грэйси рвалась непременно сократить список до двух человек, поскольку о третьем поступила тревожная информация.

— При нынешней нашей ситуации кандидатура профессора Трелкинда не может рассматриваться, — заявила она, сверяясь с пометками о недопустимости Трелкинда в своем огромном блокноте на пружине. На заседании кадровой комиссии Грэйс теребила эту пружину, выдернула отчасти наружу металлическую спираль и ее кривым, смертоносным концом счищала чешуйки лака с малинового ногтя большого пальца.

— Мы и так переукомплектованы специалистами по двадцатому веку, — напомнила она, — и нет никакой надобности во втором поэте.

Этот кандидат включил в резюме несколько поэтических публикаций в малых журнальчиках.

Непригодный Трелкинд всплыл в обсуждении потому, что в ноябре Грэйси болела гриппом и пропустила собрание, на котором могла бы заблокировать дальнейшее рассмотрение его кандидатуры. Сама Грэйси занималась британским двадцатым веком и только в прошлом году подготовила компьютерную верстку второго тома своих стихов. Если бы непригодный Трелкинд был избран, Грэйси пришлось бы делить с ним курсы, которые она давно считала своей законной вотчиной.

— И я также хотела бы напомнить, что этот соискатель — еще один белый мужчина, — завершила она, захлопывая свой блокнот и ставя тем самым точку.

— У нас уже есть поэт? — услышал я вопрос, который Уильям Генри Деверо Младший задал невинным тоном.

Тедди и Джун рассматривали свои ладони, уголки их губ слегка изогнулись в улыбке. У них хватало политических врагов, но Грэйси занимала одну из верхних строк в этом списке, поскольку участвовала в коалиции, которая свергла Тедди с должности главы кафедры.

— Это недопустимое замечание, — не слишком убежденно сказал Финни, и его отдающее мятой дыхание соединилось с духами Грэйси в адскую смесь.

— По-моему, следует вычеркнуть обоих кандидатов-мужчин, — сказал Илиона.

— Вы предлагаете не рассматривать кандидатов-мужчин? — удивился Тедди. — Просто по гендерному принципу?

— Вот именно, — ответил Илиона.

— Это было бы незаконно, — сказал Тедди, но интонация под конец пошла вверх, оставляя висеть в воздухе невысказанный вопросительный довесок: «ведь так?»

— Это было бы правильно, — уперся Илиона. — Это было бы морально.

— Мы не придерживались таких ограничений, когда нанимали вас, — напомнил ему Финни.

Финни признал свою ориентацию несколько лет назад, а потом отрекся и был особенно разочарован в юном коллеге. Он громче всех отстаивал кандидатуру Илионы, очевидно заключив на основании некоторых его реплик во время интервью, что Кэмпбелл Уимер — гей, а потом выяснилось, что Илиона всего лишь хотел дать понять, что ничего не имеет против геев, а также против чернокожих людей, и людей родом из Азии, и латиноамериканских, и коренных американских людей. Он бы даже предпочел, с политической и моральной точки зрения, быть одним из них, если бы выбор зависел от него. Не повезло парню.

— Вам следовало нанять женщину, — произнес Илиона. И чуть не расплакался, искренне убежденный, что нельзя было предпочесть его женщине с соответствующей квалификацией. — А когда я подам на постоянный контракт, вы должны голосовать против меня. Если уж тут, на английской кафедре, мы не дадим отпор сексизму, кто же тогда?

На этот раз даже я услышал свое бульканье.

— Я не поддерживаю предложение отвергнуть обоих кандидатов-мужчин, — прояснила свою позицию Грэйси. — Только профессора Трелкинда. Потому что нам не требуется еще один белый мужчина.