– Тогда давайте их сюда, – сказал я.

Не хочу подробно рассказывать о тех восьми людях. Все они были средних лет, все, похоже, посмотрели в зеркало и сказали себе что-то вроде: «А что? Выгляжу я внушительно и похож на человека, которому император доверял бы». Все были довольно прилично одеты. Один в сутане какой-то странствующей религии, второй – видимо дворянин. Еще двое – школьные учителя. Бог знает, почему они-то решились на такое дело? Только потому, что работали с детьми? – Почему бы не дети императора, верно? Затем шли три сумасшедших – бакалейщик, фермер и поэт. Последний оказался проповедником. Вскоре я понял, что человек в дворянском облачении – явно жулик. Все восемь выглядели явно удивленными, когда я спрашивал их про детей императора. Хотя дворянин много и убежденно говорил о «пяти сыновьях императора». Словом, здесь не было работы для магида. По-моему, кто угодно мог установить, что они обманщики. Самое плохое было то, что я не мог хоть кого-нибудь из них выдать за настоящего Кнарроса. Я смотрел на Дакроса, смотрел на поэта, которому он, похоже, верил… Нет, предназначено там что-то или нет, но генерал был таким честным человеком, что заслужил капельку честности от меня.

– Нет, – сказал я, когда дверь закрылась за поэтом, – ни один из них не Кнаррос. Вы могли бы принести большую пользу империи и себе, если бы вы судили их публично. Устройте показательный процесс. Докажите, что те люди – сумасшедшие. И отправьте в тюрьму нормальных, а безумцев – в лечебницу.

Результат моих слов, к сожалению, был не тот, на который я рассчитывал. Дакрос совершенно не умел мыслить в предложенном мной направлении. Он снова разворошил свои седеющие волосы и сказал:

– Как я устал кого-то казнить!

И это вовсе не означало, что он прислушается к моему совету. Он собирался казнить и дальше, просто ему это уже порядком надоело. Похоже, единственной причина, по которой он не дал отмашку расстрельной команде немедленно, был я. Вдруг меня это слишком расстроит?

– Понимаете, я могу сказать это только вам, вы человек из другого измерения. Здесь все сочтут это слабостью. А я сыт по горло. Почему мне все это досталось? И когда все кончится?

– Я понимаю, – сказал я. – Леди Александра вас не сопровождает?

– Нет , клянусь всеми богами! – воскликнул он. – Я ее отослал на Талангию. Там по крайней мере пока не стреляют. И я хочу быть там, а не здесь.

Я понял, что он действительно очень этого хотел, так как держал с Талангией постоянную связь. Интересно, послушал бы он меня, если я ему посоветовал бросить к черту империю и наследников и отправиться на Талангию прямо сейчас? Очень тяжело видеть кого-то, кто бьется, как рыба об лед, спасая страну и не предложить помощь.

– Мы далеко от Талангии? – спросил я.

– Далеко? – спросил он. – Она за два про-волшебных мира отсюда. И вы можете сами убедиться, что вход туда под надежной охраной. Там все очень уязвимо, почти так же, как в мире Тилтх – восстание проникло туда за считанные секунды. – Он заглянул мне в глаза и продолжал: – Я уроженец Талангии. Политика правительства была такова, что ни один солдат не мог служить в том мире, в котором он родился. Я должен был служить здесь в Инфорионе. Сейчас я бы немедленно отправился домой, но знаю, что если я это сделаю, и здесь никого не останется, чтобы поддерживать хоть какой-то порядок – тогда и Талангия падет, и там начнется такой же кошмар, как и здесь.

– Это вопрос вашей совести, – сказал я примирительно. У меня оставалась еще одна надежда повернуть ход событий так, как хотел Стэн. – Почему вы не провозгласите правителем себя?

Он посмотрел на меня почти что с ненавистью.

– Даже не подумаю, магид.