— Посмотри сюда. — Дональд ввел ее в комнату, посреди которой помещалось нечто вроде саркофага или миниатюрной, рассчитанной на габариты человека-великана, подводной лодки. Сквозь щель-окошко за толстенным стеклом можно было наблюдать за больным, лежащим внутри. Но главное, конечно, — десятки приборов, заполнявших комнату, регистрировали его состояние.

В этот момент никто не догадывался, что сердце Дороти намертво сковал ужас от невозможности повернуть время вспять, когда ничто не предвещало беды, а были молодость, любовь, страсть, сомнения и надежды.

Теперь вместо этого — какие-то резиновые шланги, провода, дрожащие стрелки приборов, бегущая по прозрачным пластиковым «сосудам» кровь… И ящик, куда все подключено и присоединено… Будто внутри не человек, а пришелец с другой планеты. Будто все это не реальность, а кадр из фантастического фильма.

Но в том-то и дело, что Дороти окружала реальность.

Одна из медсестер следила за монитором, отражавшим состояние сердечной деятельности, другая периодически проверяла кровяное давление. Время от времени они переговаривались.

— Давление ниже нормы… Дыхание стабилизируется… Пульс неровный.

Припав к окошку, Дороти заглянула внутрь. Родное лицо изменилось до неузнаваемости. Глаза закрыты, руки безвольно вытянуты вдоль тела.

И в это мгновение Дороти не выдержала. Не помня себя от отчаяния, забилась в истерике. Из груди рвались громкие рыдания, слезы лились потоком… Словно в беспамятстве, она как заклинание повторяла:

— О-о Господи, прошу тебя! Помоги, Господи! Умоляю, спаси его…

Дональд пожалел, что дал ей себя уговорить.

— Пойдем, милая. Если бы я знал, что ты будешь себя так вести…

Да, это была совсем не та сдержанная и волевая Дороти Ламбер, какой ее знали все, а раздавленное горем и лишенное способности владеть собою существо, для которого рухнул весь мир.

— Прости меня, Эдди… Это я не уберегла тебя… Возьми мое сердце, если оно поможет тебе… Возьми мою кровь. Я не хочу жить без тебя…

Несколько сильных рук подхватили ее и силком вывели в коридор.

— Шок, — констатировал Дональд. — Дайте ей что-нибудь.

Появилась мензурка с какой-то жидкостью, резко пахнуло лекарством.

— Именно по этой причине мы и не разрешаем посещать больных, находящихся в барокамере, — устало заметила медсестра. — У нас хватает дел и без истерик родственников.

— Извините меня, — сказал Дональд. — Я не имел права нарушать порядок, тем более что сам врач. Еще раз прошу простить… Я был в ней уверен, а вышло — напрасно.

Последние слова отрезвили Дороти.

— Я подвела тебя?.. Конечно, подвела… Я не была готова увидеть его в таком состоянии.

— Ничего удивительного, — кивнула медсестра. — Всегда странно видеть молодого цветущего человека, который с трудом цепляется за жизнь. Только должна сказать вам, что дела мистера Брасса не так уж плохи. А вот у меня точно скоро случится инфаркт по вашей милости. Сделайте, пожалуйста, одолжение и нам, и себе — не нужно больше использовать семейные связи, чтобы попасть туда, где вам не следует находиться. К вечеру ему станет лучше и вы сможете поговорить с ним минутку.

— Каким образом?

— Пойдем. Я по дороге объясню. — Дональд направился к лестнице. — Понимаешь, внутри барокамеры и снаружи есть микрофоны переговорного устройства. Так что будешь и видеть, и слышать своего милого одновременно. Правда, целоваться не удастся, но уж потерпите…

Впервые за это долгое время Дороти улыбнулась.