Бережно обняв за плечи, парень тихонько ведет меня по дороге вперед. Неподалеку стоит его машина — к ней, наверное, мы и идем. Это лучшая цель — в моем положении, в моем представлении самая лучшая цель.

Как старика в инвалидную коляску, он осторожно усаживает меня на сиденье. Шарит в бардачке — можно ли мне так безгранично ему доверять? — чертыхнувшись, словно обжегся, достает что-то.

— Держи.

Холодная, плоская серебристая фляжка скользнула мне в руку.

— Да держи крепче, уронишь. Всего пара глотков, и почувствуешь себя лучше.

Я послушно сжимаю фляжку, но не могу сообразить, что с ней делать. Парень смотрит на меня с такой жалостью, словно я идиот — неуклюжий, слюнявый дегенерат. Забирает фляжку, отвинчивает крышку, снова протягивает мне.

— Глотни, полегчает.

Коньяк — как все просто! Отличный коньяк, и вряд ли отравленный. Мне действительно очень быстро полегчало, и так захотелось поверить этому парню, так захотелось переложить всю ответственность за безумства этой ночи, этого мира на его плечи. Довериться… Он улыбается, подбадривая, хлопает меня по плечу:

— Ну, Ефим Долинин, Почта России, рассказывай, что с тобой приключилось.

Вот и доверился! Плечо мое задрожало от ужаса и несправедливости — я весь задрожал и от страха пошел в наступление:

— Какого черта! Если вы знаете, кто я такой, какого черта спрашиваете? — Как же мне стало обидно на судьбу, не передать.

— Да ты что? — Он изобразил удивление. — Откуда мне тебя знать? — Засмеялся, притворяясь все тем же простым парнем, сверхчеловеком, который смог догнать, спасти, привести в чувство. — Просто моя мама в детстве научила меня читать. — Он ткнул мне в грудь пальцем, словно дулом пистолета, — грудь закаменела, я весь закаменел. И, закаменев, не сразу смог совладать с шеей, повернуть голову, посмотреть, куда он указывал.

Беджик! На груди моей беджик. Я ведь все это время оставался в форменной куртке с беджиком на груди. Потому что работа моя не закончилась в пять часов, потому что к восьми я пошел в дом, где музыка, относить эти проклятые письма. Потому что потом… Ну да, я и забыл, что все еще в форме. Только вот значит ли это, что я могу ему доверять?

— Вы ничего интересного не увидели на дороге? — в виде проверки, в виде испытания спросил я.

— Как же не увидел, еще как увидел! Знаешь, Ефим, не каждую ночь встречаешь на дороге человека в форме курьера и в черных очках. Честно говоря, сначала я принял тебя… Ну не важно.

— А до этого?

— Что до этого? До этого я боролся со сном — собственно, я третьи сутки в дороге, не спал в прошлую ночь.

— Вот именно! Я тоже не спал! И потому, когда ее увидел, подумал, что мне все снится. Это действительно походило на сон.

Я замолчал, покосился на парня — он ничего: довольно естественно изображал интерес и удивление. Продолжать? Рассказать? Нет, сначала нужно окончательно убедиться в том, что он просто случайный проезжий.

— Гроза в октябре — не правда ли, странное явление? Вы себе можете такое представить?

Боковым зрением я внимательно наблюдал, как он отреагирует.

— Ты хочешь сказать, что была гроза? — Он высунулся в окно, задрал голову, рассматривая небо. — Нет, не похоже. Да и я ничего такого не заметил, хоть и был сонный. А вообще, мне один знакомый рассказывал, что наблюдал грозу — да что там наблюдал, еле пережил! — в середине января. И представь, в Средиземном море! Они с женой по путевке отправились в круиз по Средиземке и попали в страшный шторм.