— Нет. Я ни во что не верю. Я знаю. Твоя душа — это то, кем ты являешься. В этом теле и в следующем, это ты. Она всегда будет тобой. Мне не положено иметь душу, Пэган. И это не тело. Не такое, как твое. Это я. Я могу возникать перед людьми, и идти рядом с ними невидимыми. Я выбираю, кто увидит меня.

— Ты как… призрак? Потому что я в это не верю. Я прикасалась к тебе и знаю, что ты очень даже реальный.

Усмехнувшись, впервые с тех пор, как я начал этот разговор, я покачал головой.

— Нет, я не привидение. Я тот, кто приходит, чтобы забрать душу из тела. Это моя работа, забирать душу из тела, которое не может больше быть ее домом. Я направляю душу, чтобы она получила другое тело.

Пэган стояла, внимательно смотря на меня. Я мог видеть, как ее мозг обрабатывал то, что я только что сказал ей. Назвать себя тем, что, как она сказала, ненавидит, было не тем, что я хотел сделать. Я не хочу, чтобы она сразу же возненавидела меня из-за моего титула.

— Я не понимаю. Что это значит?

— Ой, ну хоть ори во всю гребанную глотку. Мне пришлось сделать это в последний раз, и я собираюсь повторить это и в этот. Просто это звучит лучше, когда исходит от меня, — заявила Джи, выходя из-за дерева.

Пэган развернулась, чтобы посмотреть на нее.

— Джи?

— Да, Пегги Энн, это я. Кто еще будет слушать это сумасшедшее бестолковое дерьмо?

— Джи, позволь мне сделать это, — сказал я, не желая, чтобы она находилась здесь.

— Ты не можешь сделать это, Данкмар. Ты должен был держать рот на замке. Но ты не смог. Раз уж ты начал это, то ты и должен с этим покончить, — Джи перевела внимание на Пэган.

— Как-то раз мы уже плясали под эту песню, но, скажу я тебе, потом было куда более веселее. Драма была в самом разгаре и на кону стояло существование Данка. На этот раз нам не придется беспокоиться об умирающих людях и прочем дерьме.

— Уйди, Джи, — потребовал я. Но Джи была одним из немногих существ, которые не боялись меня.

— Да не вопрос. Но сначала позволь мне пояснить. Пэган, фактически титул Данка в большой Великой схеме вещей — это Смерть. Когда приходит твой час, нарисовывается вот этот парень.

Пэган отступила от меня на шаг, а затем — на другой. Она перевела испуганный взгляд с меня на Джи. Я ждал, что она возразит или назовет Джи лгуньей. Она не сделала ни того, ни другого.

— Скажи что-нибудь, Пэган, — умолял я.

— Держись от меня подальше! — потребовала она, а затем развернулась и побежала.

Пэган

Я боялась спать. Миранда ушла. Джи… Джи была старым другом Данка. Я вскочила и подбежала к двери в ванную и заперла ее с моей стороны. Я пошла и заперла дверь в свою комнату тоже. Не то, чтобы я не поверила им. Данк разговаривал в моей голове, контролировал мой сон, и казалось, возникал из ниоткуда. Он был кем-то. Принимать то, что он был Смертью было легче, чем думать, он был чем-то вроде призрака, или колдуна, или, не дай Бог, — вампиром. Те были мифическими существами. Они не настоящие. Но Смерть, Смерть была реальной.

Могла ли Смерть быть чем-то большим, чем просто временем, когда умирает тело? А душа обязана уйти. Смертью называется тот, кто забирает душу? В этом был смысл. Я поверила ему. И в то же время боялась его. Для человека иметь отношения со Смертью — ненормально.