А что можно ответить? И я лишь крепко прижимаю ее к своей груди. Только бы молчала! Быть рядом, глаза в глаза — вот единственная истина, в которой я абсолютно уверен. Вот почему я не тороплюсь сообщить ей о письме. Неизбежно произойдет бесплодная дискуссия. Она заявит, что я имею дело с завистником, которому все это очень скоро надоест, еще раньше, чем мне, и что самое мудрое — не обращать на угрозу внимания и т. п. Но я–то убежден, что здесь кроется нечто совершенно особое и очень серьезное. Я жду второго письма. Возможно, оно позволит понять мне, кто их автор. И я немедленно дам вам об этом знать.

С дружеским приветом,

Жан Мари».

Глава 8

— Ты? — удивился Ронан. — А я думал, ты еще в Париже.

— Я только что вернулся. И первым делом к тебе.

— Ты опустил письмо?

— Как приехал, сразу.

Эрве снял мокрый дождевик. Вот уже три дня льет не переставая, Спасаясь от юго–западного ветра, чайки слетелись в город.

— Мерзкая погода, — говорит Эрве. — Как самочувствие?

— Не ахти. Едва держусь на ногах. А у тебя что новенького?

Поставив кресло вплотную к постели, Эрве наклонился над больным:

— Догадайся, кого я видел?

— Кере?

— Да, Кере. Мне сперва не хотелось с ним связываться, но потом все–таки решился. Наш разговор никак не выходил у меня из головы. В среду сорвалось одно свидание, и я неожиданно оказался свободным, вот любопытство и разобрало. Как тебе известно, Кере работает в небольшом супермаркете…

— Нет. В первый раз слышу.

— Как?.. Ах, ну да, точно, мы ведь с тобой больше не виделись… Ну так вот, наш информатор продолжил расследование, от него я и узнал эту новость. Кере устроился. И проходит «переподготовку» в магазине.

Ронан рассмеялся.

— Быть того не может! Шутишь!

— Вовсе нет. Ты бы его видел! В белом халате, с пуговичками на плече, ни дать ни взять студент–медик. Ей–богу, стоило ехать, чтобы такое увидеть!

— А как ты об этом узнал?

— Мне захотелось лично удостовериться, что и как. Адрес его работенки у меня лежал в кармане, площадь Жюль–Жоффрен… Вот я и воспользовался свободной минуткой, чтобы побродить в тех местах. Это точно наш Кере. Только здорово сдавший.

— Тем лучше.

— Ты помнишь, как он хорошо раньше выглядел? Даже не было заметно, что он небольшого роста. А сейчас весь скукожился. Ходит руки за спину. Прямо тюремный надзиратель какой–то.

— Ты вошел в магазин?

— Нет. Через стеклянную дверь смотрел.

— Он обслуживает покупателей?

— Да нет же. Самообслуживание. Понятия не имею, чем он там занимается. Поскольку это тебя так интересует, вот держи, тут найдешь все сведения: и адрес магазина, и адрес салона, где вкалывает его жена, — все, что захочешь!

Эрве достает из бумажника конверт и кладет, прислонив к пузырьку, на столик возле изголовья кровати.

— Но это еще не все, — вновь говорит он. — В воскресенье я оказался свободен и отправился на улицу Верней пропустить рюмочку в одно симпатичное местечко, откуда хорошо виден магазин. И вот в полпервого дня я их увидел.

— И как она тебе?

— Хороша! Слишком хороша для него! Молодая… элегантная… Не светская дама, но одеваться умеет… Красивые ножки… Фигура… Грудка — что надо… Щупать не щупал, но сразу видно!

— Ну и развратный же ты тип! Послушала бы тебя Иветта!

— А что такое? Одно другому не мешает.