Марко с волнением следил за выражением лица Оливии. Он пытался убедить себя, что ему безразлично, понравится ей бухта или нет. Но в глубине души знал: почему-то ему это важно.

— Такой маленький домик, — со странным выражением лица, проговорила Оливия.

Так и есть. Ей не понравилось. Марко разочарованно отвернулся.

Оливия не знала, что и подумать. В прелестном уютном домике была одна комната. Просторная, правда, и в углу нашлось место для кухонного блока, а с другой стороны был маленький электрический камин. Здесь чудесно, но... Как же она проведет три дня в одной комнате с Марко?!

— А ванная есть? — с тревогой спросила она.

— Разумеется, — скривил губы Марко. — Ты что думаешь, я неандерталец?

— Воздадим хвалу Господу за ниспосланные нам маленькие радости! — возвела глаза к небу Оливия. Ей совсем не понравилось, как изменился тон Марко. — Может, и не неандерталец, но иногда ты ведешь себя, как первобытный человек.

Ни слова ни говоря, он привлек ее к себе и впился в ее рот с пугающим исступлением, заставляя ее раскрыть губы и подчиниться поцелую, который длился, казалось, целую вечность. И лишь когда он отпустил ее, она поняла, до чего сладко ей было.

— Вот так ведут себя первобытные люди, — проговорил он, — Если тебе не понравилось, то скажи сразу. И больше не испытывай моего терпения, дорогая. Я слишком долго тебя ждал — целых четыре года. И после этого еще четыре дня — пусть символическое, но все же ожидание.

Она с негодованием откинула голову. Прямо, без страха встретила его затуманенный от желания взгляд.

— Действительно, очень символично, — процедила она. — В японской культуре, между прочим, четыре — число дьявола.

— Ну, раз уж ты окрестила меня дьяволом, глупенькая моя девочка...

Прищурившись, он взял ее за подбородок, и она увидела, что его глаза заливает гнев. Она поняла, что перегнула палку, но было поздно.

— ...Я и буду вести себя соответственно. Не хочется тебя разочаровывать, — заявил он с насмешливым цинизмом, и его рука оказалась у нее за спиной, уверенно расстегивая молнию на платье.

Оливия рванулась.

— Я не глупенькая и не девчонка, — закричала она. — Ты об этом позаботился. И не твоя.

— Моя, моя... — уверенно сказал он. — Как ты сказала, я об этом позаботился. И тебе понравилось. Ты наслаждалась каждой минутой.

Схватив ее за руки, он развел их в стороны, и, к ее стыду, платье без бретелек медленно сползло к ее ногам.

Она услышала, как он шумно выдохнул, глядя на ее тело.

— Я мечтал об этом с той самой минуты, как в магазине впервые увидел тебя в этом платье.

Его и так негромкий голос перешел в волнующий шепот, и он заскользил взглядом по ее телу — по длинной изогнутой шее, по покатым плечам, по высокой груди, по тонкой талии и еще ниже — по тому месту, где кружевные трусики едва прикрывали ее наготу.

Она затрепетала под его жадным взглядом и рванулась прочь. Но он лишь засмеялся, легко притянул ее ближе, и обе ее руки оказались у нее за спиной. Он придерживал их одной рукой, а другой потянулся к высокой прическе. Розовые бутоны вместе со шпильками посыпались на пол, и он запустил пальцы в ее волосы.

Она снова рванулась.

— Пусти меня, — прошептала она.

— Ни за что, — тихо засмеялся он, поблескивая белыми зубами.