– Так я здесь как раз для этого, Югетт.

– Вы очень милый, – шепчет безутешная вдова.

– Мне это говорят уже тридцать пять лет!

– Мой муж и я не имели никаких контактов...

– Вы были разведены?

– Нет... Жили врозь... Он редко бывал дома, все время в поездках... Поэтому я... я устроила свою жизнь заново.

– Естественно.

В конце концов, это ее право развлекаться, коль скоро благоверный не на высоте.

Отметьте, что мужики бросают как раз красивых жен, а состарившиеся, худые, желтые, усыпанные бородавками преспокойно живут с законным супругом! Вот она, жизнь, вот она, любовь!

Смотрю на Югетт. У нее сильно вздымается грудь. Сиськи такого формата не надуешь велосипедным насосом. Я машинально кладу на них руку.

Мой жест величествен, как жест сеятеля. От него бабы или заваливаются на спину, или бьют вас по морде.

В этот раз я оплеухи не получаю. Как сказала одна девушка, когда бандит крикнул ей: «Добродетель или жизнь!», – «Всегда готова!»

Я немного ласкаю ее грудку, от чего растаял бы и ледяной дворец. Это очень способствует улучшению взаимоотношений.

И вот уже красотка мурлычет, забыв, что пятью этажами ниже лежат сто кило мертвечатины.

Я бы с радостью продолжил свое путешествие в страну радости, но сейчас не время. До доказательства обратного, малышка подозревается в убийстве, ибо надо все-таки найти логическое объяснение странной кончины Ван Борена.

Я встаю.

– Ваш муж был в курсе... ваших отношений с Рибенсом?

– Нет, но даже если бы и был, ему это было безразлично. Я его больше не интересовала.

– Он продолжал вас содержать?

– Да.

– И щедро?

– Да.

Я смотрю на нее особо пристальным взглядом.

– Он посылал вам какие-нибудь подарки?

– Подарки?

– Да... Сладости, например.

Ее лицо выражает то же простодушие.

– Никогда...

– Правда?

– Правда.

– Где он жил?

– То здесь, то в Германии.

– Он не останавливался в Льеже в отеле?

– Нет! А почему вы спрашиваете?

– У него была любовница?

– Не знаю. Я этим не интересовалась.

– Почему вы не развелись? Она колеблется.

– Потому что... Джеф... В общем, он давал мне много денег.

Понятно. Она хотела иметь приличный доход, почему и приспосабливалась к двусмысленной ситуации.

– Скажите, красавица, вам известно, были ли у Джефа враги?

Она широко открывает глаза.

– Враги? Нет. А почему он должен их иметь?

– Ну конечно, у человека, которого убивают, были одни только друзья!.. – И добавляю сквозь зубы: – А кроме того, мужчина, женатый на такой красотке, не может утверждать, что у него их нет!

– Что вы сказали? – переспрашивает Югетт. Я пожимаю плечами:

– Ничего.

Она собирается заявить протест по поводу моего поведения, но раздается звонок в дверь.

Слово берет полицейский в форме. Он молод, бледен, и, кажется, эта обязанность ему совсем не по душе. Югетт Ван Борен держится отлично. Услышав звонок, я ее проинструктировал:

– Будьте начеку. К вам пришли сообщить о несчастном случае. Никаких истерик. Держитесь с достоинством. Вы ничего не знаете. Я деловой партнер вашего мужа. Он назначил мне встречу здесь, и я жду его уже целый час.

Она делает знак, что согласна с предложенной программой, и открывает дверь.