Она мне улыбается. Наверное, ей понравился мой портрет. Не ей одной. Моя физия нравится девяти красоткам из десяти. Я ничего не могу с этим поделать. Когда я смотрю на себя в зеркало, никак не могу понять, что заставляет учащенно биться их сердчишки. Я ведь не Аполлон и не Марлон Брандо... Это все мой шарм. Как говорит Фелиси, красоту с салатом не съешь. Лучше иметь шарм, чем морду с обложки иллюстрированного журнала.

Дамочка не перестает мне улыбаться.

– А вы по какому вопросу? – интересуется она. – Я его жена...

– А!..

Я присматриваюсь к ней. Красивая кобылка. Ван Борен явно не скучал по возвращении домой из своих поездок. С партнершей такого калибра можно устраивать ой-ой-ой какие сеансы!

– Проходите! – наконец приглашает она.

Квартира очень милая, богатая, обставлена дорогой мебелью и украшена безделушками хорошего вкуса. Она ведет меня в комнату, выдержанную в желтом и жемчужно-сером тонах. Софа воздушная, как крем «шантийи». Я опускаюсь на нее.

– Мой визит, очевидно, показался вам странным... – начинаю я, еще не зная, куда приплыву.

Говоря, я разглядываю ее милую мордашку. Не эта ли красавица отправила муженька в полет?

Судя по ее внешности, я склонен ответить скорее отрицательно, потому что лицо дамы почти ангельски спокойно. Но внешность – это лучший сообщник женщины. Они никогда не кажутся столь невинными и прекрасными, как в момент, когда выуживают у вас из кармана лопатник или подсыпают вам мышьяк. С этим ничего не поделаешь, все бабы одинаковы. Святая невинность, когда на них смотришь, и дьяволица, стоит только отвернуться.

Пора дать объяснения по поводу моей личности и причины прихода сюда.

– Вы вдова, – объявляю я несколько резковато, что и сам понимаю.

– Что? – переспрашивает она.

– У вас больше нет мужа, вот и все. Она широко распахивает глаза.

– Я... я не понимаю.

– Я хочу сказать, что ваш муж умер. Она бледнеет и валится на софу рядом со мной, как перезрелая груша с ветки.

– Умер... – бормочет она.

Я смущен. Ни один закоренелый негодяй не смог бы сделать это лучше, чем я! Нежную красавицу как будто шарахнуло электротоком.

Она смекает по моей морде, что я не леплю ей горбатого, и по ее бархатным щечкам начинают течь слезы.

– С ним произошел несчастный случай? – спрашивает она между иканием и шмыганьем носом.

– Да...

– Когда?

– Четыре или пять минут назад.

– Как это?

– Он упал в шахту лифта...

– Господи! Где?

– Здесь!..

– Как это случилось?

– Это установит полиция. Она прекращает плач.

– Полиция?

– Да, она обычно сует свой нос в подобные дела. Она смотрит на меня.

– Объясните, – произносит она наконец, – кто вы? У меня такое ощущение, что вы устроили мне отвратительный фарс.

– В таком случае, мадам, поскорее прогоните это ощущение. Мои шуточки не заходят так далеко.

Колеблясь, смущенная своим горем, она спрашивает:

– Вы француз?

– Как вы догадались?

И киска дает мне простой ответ:

– По вашему акценту!

Такого я еще не видел! Оказывается, это французы говорят по-французски с акцентом, а не бельгийцы. От этого можно ржать сильнее, чем если вам щекочут пятки!

– Да, я француз. Но это не помешало мне увидеть, как ваш муж упал вниз головой в шахту лифта. В данный момент он там и покоится, как пишут в газетах.