— Вы слишком многого хотите от подростков. Подождите чуть-чуть. Вскоре они поймут, что абсолютно ничего не знают в жизни. Вот тогда они и начнут дорожить вашим мнением.

— Слышу речь опытного человека, — засмеялся Оливер. — Вы ведь хорошо ладите с дочерью, верно?

— Да. — Она допила шоколад и поставила чашку.

Эдвин немного помолчал, а потом, не сводя с нее глаз, спросил:

— Вы никогда не думали о том, чтобы снова выйти замуж?

— Нет, — решительно ответила она.

— Почему?

— Я люблю независимость. Хочу приходить к себе и чувствовать мир и покой, — добавила она. — Не хочу, чтобы меня ругали за все, что я делаю.

Оливер продолжал внимательно разглядывать ее лицо.

— Значит, замужество заставляло вас чувствовать себя зависимой?

— Да… — У нее не было особого желания говорить на эту тему. Долорес смотрела на разгорающийся огонь. — А вы сами? — быстро спросила она. — Вы бы хотели жениться еще раз?

Эдвин грустно улыбнулся.

— Я часто убеждал себя, что надо выкинуть это из головы, но… — он пожал плечами, — кажется, не слишком преуспел. Честно говоря, хотел бы.

— Почему? То есть, я…

— Мне нравилось быть женатым.

Странно… Неужели нравилось?

— А разве вам не мешали семейные узы?

— Мешали? Чему?

Долорес пожала плечами.

— Делать то, что хочется. Встречаться с другими женщинами и тому подобное…

— «И тому подобное»? — Оливер засмеялся и покачал головой. — Нет. — Смех давно отзвучал, а он все еще непривычно мягко смотрел ей в глаза. — Я не хотел спать с другими женщинами, — наконец тихо сказал он.

Она проглотила комок в горле, слушая его слова и чувствуя прилив странной зависти. Повезло его жене…

— Должно быть, вы с женой сильно любили друг друга.

— Да.

Долорес опустила глаза, продолжая чувствовать на себе его взгляд.

— Поскольку вы в разводе, — наконец сказал Оливер, — можно предположить, что ваш брак был не слишком счастливым.

— Не слишком, — согласилась она, стараясь говорить непринужденно.

— Вам было тяжело? Или лучше не спрашивать?

— На самом деле большинство людей считало наш брак верхом совершенства. Понимаете, красивый и обаятельный муж, прекрасный дом, очаровательная дочурка…

— И что же портило эту идиллическую картинку?

— То, что обаятельный муж вовсе не считал свою жену достаточно совершенной, — сухо сказала она. — И, наверно, был прав. — Брови Эдвина поползли вверх, но прежде чем он успел задать другой вопрос, Долорес встала с кресла и снова начала ворошить угли. — Вам тепло?

— Да, в самый раз…

Он долго молчал.

— Значит, муж хотел от вас совершенства…

— Я делала все, что могла… Почти двадцать лет выбивалась из сил, а потом сдалась и решила, что совершенство мне не по зубам. — Она выразительно вздохнула. — О Боже, с каким облегчением я призналась вам в этом! И сейчас, когда я больше не замужем, меня ничуть не заботят собственные недостатки.

Эдвин засмеялся.

— Да, это большая радость! Расскажите мне о своих недостатках.

— Ни за что на свете!

— Тогда расскажите о своем «очаровательном» муже.