– Спасибо, – первое, что он говорит, осматривая Рафаэля, – но мне все еще нужна твоя помощь, я не смогу сам засунуть его в машину.

– Мне кажется, надо вызвать «скорую».

– Он – несовершеннолетний, начнут звонить его родителям. Я сам отвезу его к врачу. Я возьмусь за плечи, а ты потащишь ноги, ладно?

Я киваю, мы приподнимаем Рафаэля, – и, черт бы его побрал, какой же он тяжелый! Аккуратно, насколько это возможно, мы укладываем его на заднем сиденье машины. Квантан забирает его телефон и открывает мне дверь переднего пассажирского сиденья. Я стою столбом, он тоже замирает, глядя на меня.

– Я отвезу тебя домой в благодарность за спасение жизни моего кузена.

– Я не знаю, хорошая ли…

Он не дает мне договорить и раздраженно смотрит на часы.

– Я не могу оставить молодую девушку одну на улице в такое время и в таком месте.

– А я не могу сейчас вернуться домой, – отворачиваясь, отвечаю я. Я правда не могу. Только не сейчас, после всего увиденного. Я просто не в состоянии слышать вновь крики, ругань и то, как меня называют чертовой больной на голову, психически неуравновешенной дрянью. Я уже заранее слышу в голове мамину речь и поддакивания отчима. Напоследок он непременно добавит, что я живу под его крышей и должна проявлять уважение, а если мне что-то не нравится, я могу валить к чертям собачьим.

Я качаю головой и повторяю, кусая губу:

– Я точно не могу вернуться домой, не сейчас.

Квантан смотрит на меня, точнее, на мои пижамные штаны и майку. Его пиджак мне велик, и должно быть, я выгляжу ужасно нелепо. У меня дрожат руки, и он это замечает. Опустив голову, словно обдумывая что-то, он быстро садится в машину и как-то устало бросает:

– Поехали, Леа.

И я сажусь.

В машине пахнет кожей, и гораздо теплее, чем на улице. Пристегнув ремень безопасности, я тупо гляжу в лобовое стекло. Голос в голове твердит один и тот же вопрос: «Что ты творишь? Что ты ТВОРИШЬ?!» Я приказываю ему заткнуться.

– Спасибо еще раз, что не бросила его и осталась. Мы бы его не нашли, а к утру могли бы начаться серьезнейшие осложнения.

Загорается красный свет. Телефон Квантана звонит, оповещая о новом сообщении. Он быстро печатает ответ, а я молчу. Что тут скажешь? «Я рада, что смогла помочь?» Или «Не стоит благодарности?» Вместо всего этого вежливого бреда я шепчу:

– Надеюсь, с ним все будет в порядке.

Я натерпелась такого страха, что мое сердце до сих пор бешено колотится в груди, а руки трясутся, и поэтому мне приходится сжимать кулаки.

– Это было очень неприятное и страшное зрелище, – признаюсь я. Узел в животе сжимается туже от отвратительных воспоминаний.

Квантан молчит, и ясно, что он меня даже не слушает. Погруженный в свои мысли, в свои страхи, он гонит автомобиль на очень высокой скорости. Я смотрю на время – час сорок шесть. Всего сорок шесть минут назад я убежала из дома, и уже столько всего успело произойти. Я закрываю глаза, считаю до пяти и открываю их вновь. Париж так красив в ночи! Сияя огнями, он предстает во всем своем великолепии, а пустые дороги и улицы заставляют его выглядеть загадочным и даже мистическим. Старинные здания словно уносят в былые века, и кажется, что вот-вот увидишь запряженную лошадьми карету. Моя голова будто раскалывается на миллион кусочков, но я не могу оторвать взгляда от горящих фонарей и мостов. Облокотившись на окно, я пытаюсь сосредоточиться на том, что вижу, и отрешиться от жуткого, пронизывающего до костей холодного страха.

Телефон Рафаэля вдруг звонит, и на экране многозначительно высвечивается одна большая буква «М».