— Ну, вот, видишь!

— Да, ваше высочество! Но, может быть, это у меня только оттого, что я с рабской преданностью люблю своего господина! Если любишь кого-нибудь, так забываешь и себя, и родителей, и родину…

— А, так ты думаешь…

Великий князь тяжело перевел дух. Спазмы сдавили ему горло, он не мог говорить. Вся кровь прихлынула к голове, пред глазами стояли красные круги, он был страшен. Настала одна из тех минут, когда в бешенстве он бывал способен на все…

III. Мария Федоровна

Дверь среднего портала дворца распахнулась, и оттуда показалась великая княгиня Мария Федоровна в сопровождении князя Алексея Куракина, с которым она не прекращала оживленного разговора.

Сзади них ковылял престарелый князь Несвитский, выступавший с таким важным видом, будто он и был той самой важной особой, которую давно ждали.

Великая княгиня не сразу заметила присутствие супруга на террасе. Увлекшись разговором с Куракиным, она, не оборачиваясь по сторонам, направилась в совершенно противоположную сторону террасы.

Шла она очень грациозной, быстрой походкой.

Вдруг Несвитский залился громким, глупым смехом.

Великая княгиня остановилась, обернулась к нему и грозным взглядом потребовала немедленного объяснения этой неуместной веселости.

Не будучи в силах выговорить ни слова от душившего его смеха, Несвитский указал рукой назад, в совершенно обратную сторону, где со скрещенными на груди руками стоял в грозном величии великий князь.

Мария Федоровна взглянула по указанному направлению, и ее лицо сразу расцвело очаровательной, кроткой улыбкой. Она издали закивала своему супругу головой и радушно простерла ему в виде привета обе руки.

Но великий князь продолжал стоять не шелохнувшись. Его лицо по-прежнему выражало дикий, безграничный гнев.

Тогда, забывая требования этикета, великая княгиня грациозным жестом подобрала платье и бросилась бежать к мужу. При этом она нечаянно толкнула князя Несвитского, так что старик не удержался на ногах и, тяжело рухнув на скамейку, долго не мог подняться.

Однако Мария Федоровна даже не заметила этого. Она видела, что ее супруг взволнован, рассержен, угрюм, и спешила, как истинный ангел-хранитель, поскорее приласкать его, развеселить, отогнать дразнивших его бесов злобы. Она была дивно хороша, когда, задыхаясь от быстрого бега, остановилась пред Павлом Петровичем. Во всей ее фигуре, в выражении лица, в глазах было удивительно много чистоты, преданности, ласки. Но великий князь продолжал упорно смотреть куда-то в сторону, и, внимательно присмотревшись к нему, Мария Федоровна с ужасом заметила, что он не только рассержен, а уже стоит на грани пароксизма безудержного бешенства.

— Вам заблагорассудилось все-таки явиться, ваше высочество? — сказал Павел Петрович охрипшим, визгливым голосом. — Однако вы окончательно перестаете считаться с кем бы то ни было! Вы позволяете себе заставлять меня ждать вас столько времени, и пустая болтовня с князем Куракиным кажется вам гораздо важнее исполнения ваших прямых обязанностей жены и русской великой княгини! Мало того, уже выйдя из комнаты, вы продолжаете свою неприличную болтовню и увлекаетесь разговором с Куракиным до такой степени, что князь Несвитский принужден указать вам, что вы сбились с пути и что ваша дорога должна идти рядом с супругом, а не со светским хлыщом Куракиным. А потом, заметив свою ошибку, вы бросаетесь бежать, словно испуганная собачонка…

Мария Федоровна посмотрела на мужа с ласковой укоризной и произнесла:

— Да, я бросилась бежать как собачонка, которая заметила наконец любимого хозяина и спешит кинуться к его ногам. Но я сделала это вовсе не со страха, а только из-за нетерпения поскорее увидать ваше высочество!

— А, не со страха? — сдавленным голосом повторил великий князь, окончательно теряя всякую власть над собою и отдаваясь взрыву бешенства.