– Ты и так себя не сильно утруждала в этом вопросе, – упрекнула ее Морган. – Нельзя сдаваться после одного скучного свидания. Это нелепо.

– Нет, нелепо встречаться с мужчинами, с которыми у тебя нет ничего общего.

Но Саша слишком устала, чтобы размышлять на эту тему. Она пожелала своим соседкам спокойной ночи и отправилась в свою комнату, чтобы лечь спать. Ей нужно будет появиться на работе в шесть утра, чтобы принимать роды. Ее жизнь была полной и содержательной, и незачем было утруждать себя встречами с такими мужчинами, как Райан. И она не нуждается в бесплатном ужине. Когда она легла в кровать и закрыла глаза, воспоминания о нем уже улетучились. Это была долгая ночь, кошмарная для тех, кто рисковал потерять свой дом, и трагичная для тех, кто погиб, и все это делало ее свидание совершенно не имеющим значения. Она глубоко заснула, радуясь, что у нее есть хотя бы полчаса для сна, и еще больше радуясь тому, что их дом остался цел.

Глава 3

Эбби перестала красить декорацию и посмотрела на девушку.

– Могу я вам чем-нибудь помочь? – спросила Эбби.

– Я… у меня есть кое-что для Айвана. Он сказал, что я могу оставить это в театре. Он здесь?

Эбби покачала головой и посмотрела на большой манильский конверт, который девушка прижимала к груди.

– Это… это пьеса, которую я написала, и он сказал, что посмотрит ее. Я актриса, но последние два года работала над этой пьесой. Думаю, что мне нужна помощь, и он предложил мне свою. Меня зовут Дафна Блейк.

Что-то в ее словах пробудило у Эбби воспоминания трехлетней давности. Она так же пришла в театр с похожим конвертом после того, как Айван убедил ее попробовать себя в написании пьесы, а не романа, а потом пообещал поставить ее. Эбби встревожилась, почуяв опасность.

– А вы, наверное, художник-декоратор? – спросила девушка.

– Нет, я тоже драматург. Мы все делаем здесь разную работу. Рисуем декорации, продаем билеты перед началом спектакля, убираемся в театре. Вы можете оставить мне ваш конверт. Я передам его Айвану, как только он вернется, – спокойно сказала Эбби, стараясь скрыть свою нервозность и подозрительность.

У Эбби не было причин для беспокойства. Айван имел полное право читать сочинения других авторов. Хотя ставил он только свои авангардные пьесы, которые никогда не получали одобрительных отзывов или вообще не получали никаких. Айвана больше всего задевало то, что все пьесы, которые он писал и ставил, не удостаивались внимания. Даже критики, которые писали о пьесах, идущих в экспериментальных театрах, ничего не говорили о его работах. Для него это было самым большим оскорблением. У Айвана было несколько последователей, которые снабжали его небольшими суммами денег, чтобы он смог кое-как продержаться и сохранить веру в свои работы. Но мужчина не использовал ни цента из этих денег на постановку какой-нибудь из написанных Эбби пьес.

– Вы не возражаете, если я подожду? – спросила девушка у Эбби.

Она продолжала прижимать к груди конверт, словно опасаясь, что кто-нибудь попытается украсть его у нее. Эбби обычно чувствовала то же самое в отношении своих работ. И больше всего в отношении своего романа, а не экспериментальных пьес, которые Айван побуждал ее писать. Некоторые из них казались ей надуманными и неестественными. Но она доверяла Айвану.

– Конечно, не возражаю, но он может вернуться очень не скоро, – сказала Эбби девушке. – Мне кажется, что он собирался куда-то по делам.

Эбби немного раздражало то, как эта девушка стоит здесь, словно ожидая пришествия мессии или предсказания оракула. Эбби испытывала то же самое по отношению к Айвану. Его собственные сочинения были какими-то бесплотными и странными. Но он так много знал об экспериментальных театрах, что Эбби считала его одним из незаслуженно игнорируемых гениев своего времени.