Вавилов и Тирликас задержаны. Теперь ясно, почему Лизин звонок деду ничего не дал. Да и Лиза, наверное, сейчас в женской камере. Как же так? Это подстава, или Вавилов и правда причастен к взрыву?

Или все-таки это межклановые разборки?

Задержанный Дороничев — главный конкурент Шуйского, тоже одаренный. Вряд ли он действовал бы так грубо. Наверняка это дело возьмет под личный контроль Горский, а значит, есть надежда на положительный исход.

Я поднялся и заходил по камере туда-сюда, пока Кардинал не скривился и не сказал:

— Не мельтеши, башка кругом. Не дрейфь, не расстреляют: особо опасных держат в карцерах.

Успокоил так успокоил! Десять лет срок мотать — так себе перспектива.

Я сел на табурет рядом с щипачами, они собрались шарахнуться, но передумали.

— Да хватит шуметь! — взвыл мужик, завернутый в одеяло.

— Заткнись уже, а? — миролюбиво предложил Кардинал. — Чай не апартаменты.

Только он проговорил, и свет вспыхнул ярче. Все, кому выдали белье, принялись заправлять койки. Мужик-нытик, завернутый в одеяло, оказался лысым очкариком на коротких кривых ножках, одетым в мятый брючный костюм.

Потом была кормежка. Нам выдали пластиковые миски с перловкой и мясом и стакан компота. Аппетита не было, я силой в себя запихнул завтрак, отметив только, что он вполне сносный.

Потянулись вязкие часы ожидания. Забрали хипака, которого обитателя КПЗ окрестили Шмалем, потом увели нытика. Привезли гопника, который огляделся по-волчьи и кивнул на туалет:

— Как тут у вас с парашей? Спрашивать надо?

— Просто не ссы, когда едят, — объяснил Кардинал.

Зажурчала струя. Я представил, как справлять нужду, если по-большому припрет, и меня перекосило. Вскоре гопника приперно, и я понял, откуда тут такая вонь.

Потом ушел еще один подозреваемый, длинный, похожий на Кису из «Двенадцати стульев».

Когда открылось окошко, я подумал, что сейчас произойдет миграция, но в него просунули газеты, сложенные рулоном.

— Кардинал, принимай.

Цыганский барон или кто он там, глянул на щипачей, жмущихся друг к другу на одной койке, как два воробья. Тимоха понял без слов, метнулся, подал газеты, благоговейно улыбаясь, но тот кивнул на меня.

— Сперва ему. Ему нужнее.

Опять «Известия» и «Вестник Михайловска». В первой газете ни слова о теракте, а вот в областной… «Ночью 30 декабря скоропостижно скончался В. В. Вавилов, главный подозреваемый в организации взрыва спецборта, на котором летел В. Г. Шуйский. После беседы со следователем Вавилов пожаловался на боли в груди, был доставлен в медицинский кабинет, где его состояние резко ухудшилось. В. В. Вавилов скончался в больнице от обширного инфаркта миокарда».

Я зажмурился и сжал челюсти. Представил пожилого Вавилова на допросе и кэгэбэшников, которые выбивают из него признание. В голове как наяву прозвучал чуть гнусавый гулкий голос майора Быкова: «Если вы дадите чистосердечное признание, обещаю, с ваших родственников, если они ни в чем не виноваты, будут сняты все обвинения, и за сотрудничество со следствием мы избавим вас от высшей меры». Возможно, генерал сопротивлялся. Скорее всего так и было. А может, написал чистосердечное признание. Кто ж мне скажет?

Будучи Звягинцевым, я читал свидетельства побывавших в застенках КГБ, мне казалось, что рассказчики просто жути нагоняют, типа попал туда — уже не выйдешь.