Пока она не прервала связь, я проговорил:

— Мне нужно увидеться с Федором Хотеевым. Он воспринимает реальность?

— …но мне некогда, — закончила она, словно не услышав меня, и отключилась.

Я громко и многоэтажно выругался. На мой голос из ванной вылез вытирающий голову Погосян.

— Ты чего?

— К Микробу не пускают, — отчитался я. — Почти неделя прошла, неужели он до сих пор в бессознанке?

— Значит, так положено, — буркнул Клыков, все так же глядя в телефон.

Пришлось опять обращаться за помощью к Семерке. Как я и полагал, после того, что между нами произошло, она вела себя, как заправский ловелас: словно ничего и не было, будто мы пару раз сходили в спортзал. Но другого мне было и не нужно. Я слышал, что бывают такие женщины, но вживую увидел впервые.

— Лады, прессанем врачиху, — пообещала она. — Через час заеду, адрес только напиши.

Приехала она минута в минуту. В салоне машины до тошноты воняло сигаретами, но я промолчал. Если удастся прорваться к Микробу, если он в состоянии воспринять реальность… Сколько «если»! Вот если совпадут все эти условия, включу «лучшего в мире психотерапевта». Авось получится прочистить его мозги и вернуть ему жажду жизни. Прямо сейчас использовать талант не было смысла, тем более что тогда Семерку начнет ко мне тянуть, а этого сейчас совсем не нужно.

В приемном покое психоневрологического диспансера дежурила уже другая медсестра, тихая и серая, похожая на моль, с накинутым поверх халата пушистым вязаным платком, тоже серым.

— Здравствуйте! — Семерка показала ксиву — моль перестала дышать и моргать, казалось, она оцепенела и сейчас окуклится и брякнется на пол. — Мне нужно поговорить с заведующим отделением.

С полминуты моль сидела неподвижно. Немного оттаяв, дрожащими пальцами набрала его по стационарной связи.

— Степан Александрович, тут к вам пришли, — она скосила взгляд на Семерку, шумно сглотнула и добавила шепотом: — Из КГБ.

Семерка подошла к столу и протянула руку, намекая, что ей нужна телефонная трубка. Медсестра сказала врачу:

— Да. Сейчас, — и торопливо отдала трубку.

Семерка улыбнулась, кивнула мне и сказала:

— Здравствуйте. Меня зовут Юлия Брайшиц. Мне необходимо поговорить с пациентом, который находится у вас на лечении. Его имя…

— Федор Хотеев, — сказал я, она повторила.

— Нам бы с ним с глазу на глаз побеседовать, Степан Александрович.

Что он говорил, я не слышал, но видел, что Семерка удовлетворена. Вот бы мне где-то такую ксиву достать! Девушка передала трубку медсестре, та поднесла ее к уху, кивнула и обратилась к нам:

— Сейчас мальчик вас проводит.

Она выглянула из кабинета и прокричала:

— Антон! Иди сюда.

Не прошло и минуты, как появился высокий очень худой печальный парень. Я читал, что постоянные пациенты дурки работают тут санитарами. Так вот этот парень как раз-таки тихого психа и напоминал.

— Проводи к Копылову, пожалуйста.

Когда мы покинули приемный покой, мне показалось, что донесся протяжный выдох.

Кабинет заведующего находился недалеко. Дверь была приоткрыта, и по помещению сновал мужчина в халате и колпаке, из-под которого выглядывали русые кудри. Вид заведующий имел лихой и придурковатый. «Профдеформация, — подумал я. — Или просто такой человек быстрее найдет общий язык с психами».

— Здравствуйте, — Семерка предъявила документ, и мы заняли диванчик в его кабинете.