И тут до меня дошло. Какой же я осел! Хотелось ударить себя по лбу. Совершенно забыл, что девятое июля — день рождения Александра Нерушимого. То есть так написано в паспорте, и этому телу исполняется двадцать лет. Может, отчасти поэтому Марокко выпустил меня в поле. Он не мог не знать, а забыть — не имел права. И Денисов, конечно, знал, нашептал обо мне тренеру.

— Эй, ты чего? — Антон ткнул меня кулаком в бок. — Вот скотина, и молчал, что у тебя днюха! Партизан, да?

— Да! — закивала Энн.

Мы чокнулись. Рьяный боец, заскучавший без женского внимания, тотчас отреагировал. Будь мне двадцать лет, мозги растеклись бы киселем, потому что от Энн исходила какая-то животная сексуальность. Все ее слова, жесты, даже то, как едва заметно движется ее грудь при дыхании — все это излучало необъяснимый магнетизм. А направленный на меня носок туфельки, взгляды недвусмысленно показывали, что я ей интересен.

Но ее внимание не кружило голову, а отрезвляло. Что ей нужно?

Я ведь — ни разу не знаменитость. Сосредоточившись, я попытался считать, чего она хочет больше всего на свете… Уединиться. Вот так номер! Почему я, когда вон он, Кокорин — звезда, красавчик и вообще харизма на ножках? Или Угнич с его былинной наружностью… Антон извинился и ломанулся прочь, а потом на сцену вышел Марокко.

— Товарищи, прошу внимания! — все затихли, уставились на него, он крякнул, замялся и торжественно произнес: — Сегодня среди нас именинник. Этот человек всколыхнул трибуны, отбив пенальти, и одной своей фамилией заткнул комментаторов. И у него юбилей. Двадцать лет! С днем рождения, Александр Нерушимый!

Собравшиеся захлопали, включая журналистов и женщин у барной стойки.

— За Нерушимого! — Заорал Кокорин. — Саня, ты велик!

Я встал, кивком поблагодарил его и поднял бокал. Зал наполнился звоном. Энн коснулась моей руки, чуть сжала пальцы — от ее прикосновения меня словно током ударило, и рьяный боец восстал, заявил, чтобы я использовал шанс.

А меня волновало другое: что стоит за ее желанием уединиться?

Глава 21

Вот ты какая, Анечка

Сколько я ни пытался считать главное желание Энн, получалась непонятная мешанина: она хотела сладкого, захмелеть, меня, славы и денег, много денег. Деньги и я показались вещами несовместимым, ведь мой заработок — по местным меркам это даже не пособие безработного, хотя если… Я снова сосредоточился на ее желаниях, и опять ничего конкретного. Это не был белый шум, как у одаренных, она то ли специально путала мысли, то ли и правда в ее голове мешанина, примерно, как у Насти, когда она решала, быть со мной или отказать.

Ну и конечно, я помнил, зачем здесь — бээровцы рассчитывали, что на меня выйдут спецслужбы и попытаются переманить. Эта вечеринка — повод более чем удобный: все расслаблены и открыты, а одна из самых эффективных разведок — постельная. Не удивлюсь, что эти женщины — не просто эскортницы, а специально обученные агенты, и наших парней ждет испытание мнэ-э-э… звездами.

На сцену вышел Денисов, коротко поздравил меня с днем рождения, а выпить предложил — за победу. Вскоре обо мне забыли, футболисты выходили по очереди и признавались в любви к команде и коллегам, единодушие царило, как у нас в «Титане», и впервые за долго время на душе стало тепло.

Помня, как на меня действует алкоголь, я пил крошечными глотками, даже скорее губы мочил, что не ускользнуло от внимания Энн.

— Вижу, ты наконец нашел понимание с коллегами, — проговорила он и кивнула официанту, замершему возле нашего столика, на бутылку, тот принялся наливать, и девушка замолчала, поглаживая мизинцем запястье.