В 1169 году мекленбургские рыцари разрушили общее для них святилище Арконы (на острове, который славяне называли Руяна, а немцы — Рюген). К этому времени чехи уже 200–250 лет были христианами; поляки — почти 200 лет. Получается — больше двух веков полабские славяне упорно не принимали нового, и даже князья с христианскими именами и титулами королей ничего не смогли изменить.

Может быть, католицизм слишком сильно ассоциировался с агрессией иноязычных, инокультурных пришельцев? Возможно, племенные боги воспринимались как знамя сопротивления? Очень может быть. Но это уже ничего не меняет. Язычество тех, кого завоевывают, делало агрессию морально оправданной.

Язычество же разобщало. Против всего христианского мира каждое племя, чуть ли не каждый род взывали только к «своим» племенным богам, искали идеала только в уходящей старине — оказываясь во все более изменившемся, все сильнее отошедшем от этой «старины» мире. И проиграли, как тремя столетиями раньше — саксы.

Не парадокс ли, что христианизировали полабских славян саксонские рыцари — сами жертвы Крестового похода Карла Великого?!

Точно так же вся Северная Польша, все языческое прусское Поморье были сравнительно легко завоеваны крестоносцами. Как и языческие племена эстов, латов, латгальцев. Там, где идеалом служила только племенная старина, где призывались только местные, племенные боги, — там крестоносцы проходили, как нож сквозь масло.

Консолидация нескольких племен под властью Пястов, конечно же, усиливала позиции поляков. Болеслав Храбрый на рубеже тысячелетий полностью остановил немецкую агрессию против Польши. Но ведь и Вендская держава отнюдь не была игрушечной. Мечи бодричей и лютичей тоже были из железа, и не раз удавалось им нанести серьезные поражения нападавшим.

Так что совершенно неизвестно, как сложилась бы судьба и поляков, не начнись христианизация страны и народа — еще при Мешко I, с 966 года. И чехов, не крестись они в IX веке.

Факт есть факт: все племена западных славян, не принявшие христианизации, исторически погибли и были онемечены. А те, кто пошел по пути христианизации, избежал гибели.

Это повторилось и с балтскими племенами пруссов и литовцев (жемайтов, аукшайтов, ятвягов). От упорных язычников — пруссов осталось только название страны. Жмудь оказалась завоевана немцами, хотя и с огромным трудом. И неизвестно, как сложилась бы дальнейшая судьба аукшайтского Великого княжества Литовского, не пойди оно на Кревскую унию с Польшей (1385 г.) и на принятие католичества в 1387 г.

Впрочем, с Литвой все не так просто. Литовцы — и жемайты и аукшайты — упорно коснели в язычестве до XIV века… Что не помешало этим язычникам создать такое государство, как Великое княжество Литовское и Русское.

Там, где много лесов, общественное развитие как-то не особенно торопится. Насколько не спешат люди в глуши литовских пущ, говорит такой факт: железные изделия появились в Литве еще в V веке до Р.Х., но местные железные руды начинают разрабатываться почти тысячелетием позже — в IV–V веках по Р.Х. Да, в лесах не спешат. Ведь лес с его целинными почвами, рыбой, зверем, древесиной сам по себе огромный природный ресурс.

Цивилизация, конечно, неизбежна, все идет к ней. Но это очень медленный процесс, и совершенно неизвестно, сколько времени он шел бы еще, если бы не внешние факторы.

И действительно, еще в IX–XI веках в Литве цивилизация, строго говоря, не началась. Нет еще государства, торговых городов, школ, знати, каменных сооружений, письменности. Есть только племенные союзы, «земли», которые постепенно становятся государствами. Есть племенные вожди, которые все быстрее становятся князьями (как говорили на Литве, кунигасами). Среди кунигасов выделяются «старейшие» — кунигасы самых крупных земель — Деллтувы, Каршувы, Летувы.