Ордена были страшны не только своим вооружением, дисциплиной и подготовкой солдат. Даже не тем, что религиозная идея позволяла делать из солдата-завоевателя фанатика, равнодушного к ранам и самой смерти во имя сияющей Истины.

Самое страшное было в том, что за крестоносными рыцарями стояла вся романо-германская Европа. Рыцари побеждали далеко не всегда. Можно привести множество примеров их, казалось бы, сокрушительных поражений.

В 1234 году новгородский князь Ярослав Всеволодович нанес им тяжелое поражением под Юрьевом.

В 1236-м был разгром под Шауляем, славное дело Миндовга. На Чудском озере в 1242 году Александр Ярославич Невский утопил основные силы Тевтонского ордена.

В каждом из этих сражений орден терял больше половины своих людей и все руководство. Разгром был абсолютный, окончательный. Ни одно обычное государство уже не оправилось бы от любого из таких поражений… но не орден. Потому что и во всех странах Германии, и во Франции, в Италии продолжали подрастать злополучные третьи сыновья. Изо всех обществ Европы извергались злобные, подлые, преступные, отягощенные пьянством отцов и одержимые темными желаниями отпрыски.

В обществе, где детей учили креститься раньше, чем подносить ложку ко рту, вырастали новые фанатики, готовые отдать жизнь за воцерковление язычников. На место перебитых приходили новые и новые. Сменялись папы и неизменно поднимали руку в благословении своих верных сынов, прорубающих сквозь орды полузверей-язычников дорогу Святому кресту Господню.

Одна из любимейших легенд Московии — что она своей грудью защитила Европу от монголов. Вспомним хотя бы ставшее классикой из А. С. Пушкина: «России определено было высокое предназначение… ее необозримые равнины поглотили силу монголов и остановили их нашествие на самом краю Европы; варвары не осмелились оставить у себя в тылу порабощенную Россию и возвратились на степи своего Востока. Образующееся просвещение было спасено растерзанной и издыхающей Россией».

И из графа Алексея Константиновича Толстого: «Какой могла бы быть Россия, если бы не проклятые монголы!»

Но ведь с тем же успехом (и с таким же пафосом) можно сказать и иное: «А что осталось бы от России, захвати ее проклятые немцы!»

Весь XIII и XIV века страшная опасность висела над всеми русскими землями и землями всех прибалтийских народов. Западная Русь своей собственной грудью заслонила и черноземный юг, и княжества Северо-Востока (зарождающуюся Московию) от опасности быть завоеванной немецкими рыцарями. Ни одно из этих княжеств ни разу не подверглось ни одному нападению тевтонцев! Ни разу не велись военные действия между Киевским, Тверским или Владимирским княжеством и армией меченосцев или ливонцев.

Кстати, вопрос — насколько вообще могли бы русские княжества воевать с любым из орденов. Только Новгород и Псков могли эффективно воевать с Тевтонским орденом, а Туровское и Полоцкое княжества ушли под власть литовских князей именно потому, что не могли воевать с крестоносцами.

Что же до княжеств юго-запада и северо-востока… Немцы почти всегда били монголов. Монголы почти всегда били русские княжества… Кроме княжеств крайнего юго-запада. Это наводит на размышления.

Еще менее вероятно, чтобы княжества русского востока, включая и Московское, могли выдержать удар, сравнимый с ударом Великой войны 1409–1411 годов. Итак, чтобы остановить агрессию, потребовались совместные усилия Польши и Великого княжества Литовского — объединенной Западной Руси и Польши.

Одновременно с натиском крестоносцев на Русь обрушился еще один враг: степные дикари из Монголии. Это нашествие было намного опаснее и страшнее тевтонского. Тевтонцы несли порабощение, подчинение славянского мира романо-германской Европе. Монголы несли разрушение и смерть, прекращение всякой вообще цивилизации, одичание и полную гибель.