Школьницы жаловаться перестали.
— Да, подъезд подобрался что надо, — вмешался Витберг. — Алкаши, кошки с расстройством желудка, вуайеристы… просто сумасшедший дом какой-то.
Его реплика развеселила сотрудников, за столом поднялся галдёж, и Кнутас предупреждающе поднял руку:
— В любом случае мы ищем не извращенца, а убийцу. Но этот учитель физкультуры мог что-то заметить, раз он совершал пробежку в тот вечер, когда было совершено убийство. Его уже допросили?
— Похоже, что ещё нет, — ответил Норби.
— Тогда надо допросить его в течение дня, — подытожил Кнутас и повернулся к Карин. — Что-нибудь новое о Дальстрёме?
— До восьмидесятого года работал фотографом в «Готландс тиднингар», затем уволился и открыл частную фирму под названием «Мастер пикчерс». Первые годы дела шли неплохо, но в восемьдесят седьмом году фирма обанкротилась. Осталась куча долгов. С тех пор о трудоустройстве Дальстрёма никаких сведений нет, до выхода на пенсию по состоянию здоровья в девяностом году жил на пособие.
— А куда делись жена и дочь? — поинтересовался Кнутас.
— Бывшая жена осталась жить в их старой квартире на улице Сигнальгатан. Дочь живёт в Мальмё. Не замужем, детей нет, по крайней мере по адресу прописана только она. Анн-Софи Дальстрём, супруга погибшего, ездила на материк и должна вернуться домой сегодня вечером. Пообещала заехать сюда прямо из аэропорта.
— Отлично, — похвалил её Кнутас. — С дочерью тоже надо бы пообщаться. Далее необходимо немедленно объявить Бенгта Юнсона во внутренний розыск. Всех его знакомых следует расспросить о том, где он может находиться. Сульман, с тебя повторная экспертиза замка. Вопрос в том, сколько человек знает о выигрыше. В первую очередь надо допросить всех присутствовавших в тот вечер на ипподроме. Что ещё?
— В этих кругах подобные новости распространяются быстрее лесного пожара, — заявил Витберг. — Никто из тех, с кем мы успели поговорить, ни единым словом не обмолвился о деньгах, наверное, у них были на то причины.
— Их тоже надо вызвать на повторный допрос, — поддержал его Кнутас. — Джекпот в корне меняет суть происшедшего.
Больше всего на свете Эмма ненавидела швейные машинки.
«Ну почему приходится заниматься такой гадостью!» — думала она, зажав в зубах несколько булавок и едва сдерживая раздражение, грозившее обернуться головной болью. Про себя она ругалась на чём свет стоит. А ведь надо-то всего лишь починить брюки! Почему же это так адски сложно? Если смотреть со стороны — делов-то, какую-то молнию вшить!
Она старалась изо всех сил: перед началом работы запаслась тоннами терпения и пообещала самой себе, что на этот раз доведёт дело до конца. Не спасует перед первыми же трудностями, как это обычно случалось. К сожалению, Эмма слишком хорошо знала свои слабые стороны. Этого и следовало ожидать.
Борьба продолжалась уже час, и за это время Эмма успела выкурить три сигареты, чтобы хоть как-то успокоить нервы. На лбу выступила испарина, когда она попыталась расправить ткань джинсов под лапкой машинки. Она уже два раза всё распарывала, потому что строчка упрямо сборила.
Больше всего в школе она ненавидела труд. Тишина в классе, стоящая над душой строгая учительница. И всё надо делать так правильно и аккуратно: стёжки, вышивку, — всё должно быть как надо, и никак по-другому. В её школьном аттестате была всего одна тройка — по труду. Вечное напоминание о собственной несостоятельности.
Раздался долгожданный звонок мобильника. В трубке послышался голос Юхана, и у неё в груди словно полыхнуло пламя.
— Привет, это я. |