Что-то я раньше не замечала никаких глыб, поэтому поторопилась подойти к первому же окну. Бескрайняя снежная степь сливалась с линией горизонта. Все.

– Где? – спросила я.

Как ни странно, Альва меня поняла.

– Внизу. У замка.

Я переместила взгляд вниз и ахнула. Действительно, у основания замка щерились острые глыбы прозрачного льда.

– Словно клыки животного, – прошептала я и, с трудом оторвавшись от необычного зрелища, догнала спутницу.

– Да, смотрится угрожающе, – согласилась со мной Альва. – Только пугать здесь некого. Кто же в здравом уме сунется в Снежную пустыню, да еще в академию к магам. Думаю, эти «сосульки» здесь для оригинального вида. Или в качестве часов.

– А что, обычных часовых механизмов в здешнем мире нет совсем? – удивилась я.

– Есть. Во всяком случае, нечто очень похожее я видела у мэда Бенабеуса, когда однажды прибиралась в его комнате. Обычно мэдью Ветта никого туда не пускает и порядок наводит исключительно сама. Но в тот раз мэд ушел порталом, а она захворала. Лечить себя не дала, вечно боится, что отравят или какую хворь нашлют…

– Погоди-погоди. Зачем ее травить? Кому эта тетка сдалась?

– Так она же хани самого ректора академии. Считает, ей все завидуют, вот и боится собственной тени. На самом деле даже сильному магу пришлось бы хорошенько постараться, чтобы проломить защиты, которые на нее навешал мэд Бенабеус.

– Мне казалось, хани молодые, – задумчиво протянула я.

Альва весело рассмеялась:

– Так мэд Бенабеус вызвал ее много лет назад!

– А-а-а…

– На самом деле ей о-го-го сколько годков, но выглядит из-за магии ректора преотлично!

– Слушай, раз она хани, так почему же ее зовут мэдью Ветта, а не мэдью Бенабеус? Или хани мэда Бенабеуса? Сегодня на собрании она девчонок именно по мэдам называла. Есть какие-то тонкости обращения, свойственные этому миру?

Альва расхохоталась.

– Ничего подобного! – захлебываясь от смеха, урывками стала объяснять девочка. – Ей просто лень запоминать ваши имена. Хани появляются каждый год, и помнить имя каждой для нее сложно. А вот студентов, особенно талантливых выпускников, приходится знать. Вот и идет по самому легкому пути, называя имя мэда.

– Может, тогда ты в курсе, откуда она знает, кто чья хани, ни разу не видев нас в лицо?

– Сидела в кабинете у мэда Бенабеуса в день ритуала Призыва, смотрела по его зеркалу на прибывших хани.

– Почему же сам мэд не смотрел?

– Смотрел конечно же.

– Но зачем тогда его Грэхх приводил, раз ректор и так меня видел?

– В зеркале едва внешность можно усмотреть. Тет-а-тет мэд Бенабеус видит человека буквально насквозь. Ну и похвастаться конечно же, все-таки мэд Грэхх не один раз пытался вызвать хани, но до сих пор не получалось. Даже последнюю ступень каждый год повторно проходил, лишь бы иметь возможность провести ритуал еще раз.

Надо же какой настойчивый!

При мыслях о Грэххе у меня потеплело на сердце и острым ноготком принялась скрестись тоска.

– Мм… А про часы что ты говорила?

– Про какие часы? Ах да! В общем, мэдью Ветта позвала меня прибрать в покоях ректора. Вроде как я самая благонадежная. Вот там мне и довелось видеть любопытные часики. Не очень похожи на земные, но думаю, что это они и есть. Со множеством стрелок и непонятными делениями.

– И все? Других нет? А как же тогда народ ориентируется, если не по часам?

– У всех есть зачарованные кулоны, которые вовремя будят, подсказывают расписание студентам и учителям, фронт работ – прислуге.