Либби усмехнулась.

— Но ты продолжаешь оставаться оптимистом, если снова собрался под венец. Желаю тебе удачи на этот раз!

Карл поблагодарил дочь за теплые слова, но тут же продолжил свою исповедь:

— Пойми, я не мог сказать правду Марку, когда он сообщил мне о твоем желании увидеться со мной. Он, создававший мой образ примерного семьянина, хранителя семейных традиций, просто перестал бы меня уважать!

— Ну да! Не поэтому ли ты уверял его, что раз за разом посылаешь мне деньги и дорогие подарки, а я их принимаю, но видеться с тобой отказываюсь.

Карл не нашелся что ответить и покраснел.

— Не беспокойся по этому поводу, — успокоила его Либби. — Мнение Марка для меня не так уж и важно.

— Да не в Марке вовсе дело! — воскликнул Карл. — Я боялся, что Джулия поймет, как я мелок на самом деле, и бросит меня. Поэтому я так упорно повторял свою ложь для прессы.

— А я думала, что это именно Марк распространяет эти небылицы.

— Нет, он слишком благороден для этого. Либби, позволь мне не обращаться к прессе, пока не состоится премьера, — попросил вдруг Карл. — А потом я открою журналистам всю правду.

— Это твое дело. Я с прессой общаться не собираюсь.

Девушка спокойно посмотрела на отца, а тот убежденно сказал:

— Я должен донести до людей правду о нашей с тобой ситуации. Слушай, — резко поменял он направление разговора, — может быть, ты придешь на премьеру фильма?

— Нет, спасибо. Я уже устала от внимания прессы, и единственное, чего мне хочется, это оказаться дома.

Он не без облегчения согласился.

— Ну ладно, а как насчет визита ко мне в Калифорнию? Может быть, прилетишь?

— Может быть, но не сразу.

Карл быстро подошел к дочери и без слов обнял ее. И она тоже, как когда-то в детстве, обвила его шею руками. Потом молча повернулась и вышла из комнаты.

Ну, вот и все, подумала Либби, я получила ответы на все мучившие меня вопросы, и эта глава жизни теперь закрыта навсегда.

К реальности ее возвратил голос Марка:

— Ну и как прошла встреча?

— Нормально, — коротко сообщила девушка. Она решилась поднять на него глаза и снова в который раз была потрясена, словно впервые увидев его мужественную красоту и взгляд, в котором было столько тепла и сочувствия. Ей безумно захотелось, чтобы он обнял ее и ласково поцеловал. Но она быстро отогнала эти мысли и ворчливо сообщила Марку, что все ее дела завершены и она наконец отправляется домой.

— Домой, к Симону? — неожиданно спросил мужчина.

Либби горько усмехнулась.

— А вам-то какое, собственно, дело, к Симону или к кому-нибудь еще? — Честно говоря, о Симоне она ни разу за эти дни не вспомнила. Ее удивили не столько слова Марка, сколько тон, каким они были произнесены.

— Если я спрашиваю тебя об этом, то, значит, мне не безразлично!

Девушка попыталась найти в своей сумке платок, потому что у нее опять навернулись слезы.

— Либби, дорогая, успокойся, все теперь нормально. Мне тяжело видеть, как ты переживаешь!

— Ничего я не переживаю. У меня действительно все нормально, я должна ехать в аэропорт, иначе я опоздаю на самолет и пропущу свой рейс.

Казалось, что она говорит это, убеждая себя, а вовсе не Марка.

— А я говорю, что тебе некуда спешить, — твердо сказал тот. — Ты должна остаться здесь, со мной. Для этого есть веские причины.

— Марк, я ведь пообещала, что не собираюсь как-либо навредить отцу или премьере его фильма.