| Послание указывает, что сами церковные собрания Павел превращал во что-то в роде театра. Он, по словам послания, устроил себе в церкви кафедру и высокий престол, ударял себя рукою по бедру, конечно, когда говорил проповедь, и топал ногами на кафедре, порицал тех, кто не махали ему платками, как на зрелищах, не вскрикивали и не вскакивали. Как открывается из этих слов, Павел на богослужебных собраниях держал себя не соответственно своему назначению, хотя есть основания полагать, что он был искусным проповедником. В послании есть также указания на такие преступления Павла, которые с первого взгляда представляются непонятными; и только вглядываясь в тогдашнее состояние церкви, мы можем уяснить себе, в чем тут дело. Так здесь говорится: «Быв сперва бедным, не получив никакого имения от предков и не приобретши его каким либо ремеслом или занятием, ныне он сделался чрезмерно богат, посредством противозаконных действий, святотатства и того, что вынуждал от братий насилием и угрозами; изгонял, говорится далее, с безчестием обиженных или, обещая помощь им, потом обманывал их так, что истцы оставались без выгоды, следовательно, — замечает послание, — он считал веру за промысел». Ясно, что здесь идет речь о каком-то суде, которым злоупотреблял Павел, делая из него источник корыстолюбивых приобретений: видно, что суд, о котором говорит послание, имел характер религиозный, потому что в документе замечается: Павел «веру обратил в промысел». Какой же это суд разумеется здесь? Для разъяснения этого вопроса мы должны войти в некоторые подробности касательно прав, какими в эпоху гонений епископы пользовались в отношении к верующим; говорим о правах епископов судить мирян в случае взаимных тяжб между последними. Христиане, последуя заповеди апостола Павла (), избегать судов языческих, действительно избегали их, тем более что в этих судах преобладало насилие над совестью христиан: их заставляли здесь приносить языческие жертвы, требуемые римской юрисдикцией. Вследствие этого епископы сделались естественными судьями христиан по их делам тяжебным. Апостольские Постановления в подробности знакомят нас с этим третейским или мировым судом древней церкви. Отсюда узнаем, что между христианами утвердился обычай обращаться к своим епископам, как к старейшинам и представителям в известном месте, — обращаться для разрешения своих споров, исков и тяжб, так что суд епископский являлся обыкновенным для всех более важных случаев; дела менее важные решались пресвитерами и диаконами. Днем судебных заседаний назначен быль второй день недели (понедельник), чтобы в случае безуспешности примирения тяжущихся сторон в этот день, оставалось достаточно времени для окончания тяжбы до наступления воскресного дня, в который должен царствовать мир и не должно быть места несогласию. — В дикастерии или судебном помещении заседал епископ, а также пресвитеры и диаконы, в качестве его помощников. Тяжущиеся стороны являлись пред судом лично, согласно предписанию древнего иудейского закона; процесс быль состязательный и устный. Судья, епископ, обязан быль выслушать обе стороны, без чего приговор не мог состояться. При обвинениях исследовались степень доверия и доброе имя обвинителя в обществе христиан. Но одни нравственные качества истца, как бы они высоки ни были, не принимались за достаточное доказательство жалобы; нужно было представить двух или трех достоверных свидетелей. От этих свидетелей требовалось, чтобы они исполняли свой долг без гнева, скромно и прилично, со страхом ответственности пред Богом. Ложные обвинители и клеветники сейчас же подвергались наказанию. Язычники не допускались быть свидетелями на суде епископом. Заметить еще должно, что прежде осуждения исследовалась жизнь и репутация обвиняемого. После всех этих предварительных действий на суд, еще до произнесения приговора, употреблялось посредничество для примирения сторон. Эти обязанности исполняли обыкновенно пресвитеры и диаконы. В случае безуспешности этого посредничества, епископ постановлял приговор, который был произносим во имя Христа, как Верховного Судии. |
