— Прекрасно, — прошипел Тревор и одним движением сорвал с нее лиф платья до самой талии и горящим взором уставился на обнажившиеся белоснежные груди.

— Бог мой, да ты настоящая красавица! Я часто представлял себе твою грудь, но не думал, что она настолько совершенна.

Он сжал крохотный сосок и стал медленно выворачивать. Но Сабрина постаралась не подать виду, как страдает. Она не доставит ему удовлетворения знать, что он намного превосходит ее силой и способен в любую минуту причинить боль. Нагнув голову, она впилась зубами в тыльную сторону его ладони. Тревор отвесил ей очередную пощечину.

— Я научу тебя повиноваться хозяину и владельцу! Попробуй еще раз проделать такое и горько пожалеешь!

Он снова впился ногтями в ее грудь, но тут же отняв руку, принялся лихорадочно шарить по ее животу, пытаясь задрать юбку.

— Нет!

Тревор визгливо захихикал и опрокинул Сабрину на жесткий деревянный пол. Девушка, задыхаясь, старалась подняться, но он упал на нее, придавив всей тяжестью тела к холодному паркету. Что-то твердое уперлось ей между ног. Сабрина высвободила руку и ударила ему кулаком по носу.

— Тварь, подлая гнусная шлюха! — заверещал Тревор, награждая ее оплеухами, пока Сабрина едва не потеряла сознание. Перед глазами плыл красный туман. А Тревор все продолжал бить ее, не помня себя, обезумев от ярости.

Но неожиданно его тело свело странной судорогой, взор помутился и застыл. Он снова ударил ее, бормоча проклятия, только на этот раз голос стал мягким, нежным, почти мечтательным.

— Будь ты проклята, проклята, — пробормотал он и, на секунду оцепенев, откатился и лег рядом. Сабрина немедленно вскочила и потрясенно уставилась на зятя. Он громко хрипло дышал, глядя на нее с ангельской улыбкой и осторожно ощупывая себя. На шелковых панталонах расплывалось огромное мокрое пятно.

Сабрина невольно отступила, содрогаясь от несказанного гнева, и не долго думая пнула его в ребра носком туфельки.

— Подлое, мерзкое животное! Господи, как я тебя ненавижу!

Тревор попытался схватить ее за щиколотку, и девушка едва успела увернуться. Тревор чуть дотронулся до окровавленного носа. Лицо его снова приобрело ангельское спокойствие.

— Ты больше не посмеешь дотронуться до меня, хотя не могу сказать, что слишком уж тебя осуждаю. Правда, тут есть и твоя вина, Сабрина. Ты чересчур меня возбуждаешь, и я так и не смог дать тебе наслаждение, глубоко вонзиться в твое девственное тело. Ничего, еще не все потеряно. До следующего раза. Боль и экстаз, моя кошечка, прихотливо сплетены навек и неразделимы. Я получу тебя, и никто на свете не помешает мне, а менее всего — ты. И не пытайся запирать дверь своей спальни, иначе я сумею сместить равновесие экстаза и боли в пользу последней. Знаешь, в следующий раз я, пожалуй, свяжу тебя. Ты разбила мне нос, совсем как в школьной драке. Ребра мои ноют, и я пролил семя в собственные панталоны. И всему причиной ты. Я давно уже так не пылал, особенно в постели с твоей бескровной ханжой сестрицей, не говоря уже о дурочках горничных. Не слишком удачное начало для нас, но тем не менее начало.

Сабрина выбежала из галереи с такой быстротой, словно за ней гнался сам дьявол. В ушах неприятным эхом отдавался стук каблучков. Услышав почти бесшумные шаги лакея, она спряталась в нише и дождалась, пока тот пройдет мимо. Наконец девушка добралась до своей спальни и трясущимися пальцами повернула ключ в скважине. С облегчением переведя дух, она встала перед высоким зеркалом и коснулась пальцами распухшего лица. На кого она похожа! Красные глаза, все еще мокрые от слез ресницы, грязные потеки на горящих щеках, к которым невозможно притронуться.