|
Однако Версальский договор в том виде, в каком он был составлен и предъявлен побежденным, шансов на мирное развитие событий не оставлял. Ближайший помощник президента США Вудро Вильсона «полковник» [Хауз был «почетным полковником» техасской «милиции» (аналог «народного ополчения»), получив это звание от благодарного губернатора штата, избирательной кампанией которого успешно руководил.] Эдвард Мандель Хауз записал в этот день (если, конечно, не прибавил задним числом): «Все это весьма напоминало обычаи прежних времен, когда победитель волочил побежденного привязанным к своей колеснице. По-моему, это не в духе новой эры, которую мы клялись создать».
Говорят также, что непосредственно перед подписанием договора британский премьер Дэвид Ллойд Джордж, только что выигравший выборы под лозунгами «Заставим Германию платить!» и «Повесить кайзера!», сказал своему французскому коллеге Жоржу Клемансо, что они закладывают основы новой войны. В континентальных делах Ллойд Джордж мало что смыслил (как, кстати, и Вильсон): «Харьков» он принимал за фамилию русского генерала. Этот анекдотический, но достоверный факт позже обыграл эмигрантский сатирик Дон-Аминадо: «Был и Харьков генералом, и Ллойд Джордж был дипломат». Однако даже этот «дипломат» почувствовал: что-то здесь не так. Престарелый «тигр», как льстиво называло Клемансо его окружение, на предупреждение не отреагировал. Он слишком ненавидел Германию и построил всю свою политическую карьеру на идее «реванша», чтобы хоть от чего-то отказываться. А может, был уверен, что на его век хватит и что до новой войны он просто не доживет? В этом смысле ему, в отличие от Ллойд Джорджа, повезло. Горьких плодов своих «трудов» Клемансо не увидел. Зато их в полной мере вкусили ближайшие соратники «тигра» – Андре Тардье, главный автор территориальных статей договора (в прошлом – журналист и лоббист, в будущем – премьер с замашками диктатора), и Жорж Мандель (из Ротшильдов, но не из банкиров!), знаток «политической кухни» и мастер закулисных интриг, о котором его босс Клемансо цинично говорил: «Когда я пускаю газы, Мандель воняет». В письме к Тардье, опубликованном в качестве предисловия к его нашумевшей книге «Мир» (1921 г.), Клемансо без обиняков назвал Версальский договор «нашим договором». В 1940 г. тяжело больной и полуслепой Тардье пережил разгром и оккупацию Франции вермахтом. Он дожил и до освобождения, но не узнал о нем, потому что потерял не только зрение, но память и рассудок. Манделю, германофобу и «беллицисту» (так называли во Франции «партию войны»), повезло меньше. Вскоре после поражения 1940 г. он был арестован и четыре года спустя убит без суда вишистской «милицией». После Второй мировой войны британский консервативный политик Арчибальд Рэмси, проведший более четырех лет в черчиллевской тюрьме, несмотря на мандат члена палаты общин, верно заметил: «С точки зрения людей, планирующих новую войну, ничего не могло быть лучше такого договора». Ефрейтор Гитлер его не составлял, равно как и агитатор Муссолини или большевистский наркомнац Сталин. Конечно, не Версалем единым произошла Вторая мировая война. Но лиха беда начало… Статья 213 Версальского договора утверждала исключительную виновность Центральных держав в развязывании войны. Запрятанная куда-то в середину, она тем не менее была одной из важнейших: ставя подписи под договором, представители поверженного Рейха принимали на себя и на свою страну ответственность не только материальную (репарации и территориальный передел), но и моральную: «Союзные и объединившиеся [Точнее было бы сказать: «вовремя присоединившиеся к победителям».] правительства заявляют, а Германия признает, что Германия и ее союзники ответственны за причинение всех потерь и всех убытков, понесенных союзными и объединившимися правительствами и их гражданами вследствие войны, которая была им навязана в результате агрессии Германии и ее союзников». |
