Сонечка по неопытности влюбилась в некоего Пестрова, снискавшего на водах славу карточного шулера. Разумеется, отец не счёл это подходящей партией для своей дочери. Говорили, что шулер даже угрожал Суханову, если он помешает их счастью... Спасло ситуацию только то, что Сонечка не долго горевала, — толпы поклонников быстро помогли ей смириться с волей отца.

   В это вечер в общей беседе полковник обратился к молодой супружеской паре Заловых, олицетворявших собой всю прелесть влюблённых супругов. Однако, как выяснилось, они были далеко не самой безупречной молодой парой.

   — Я очень скорблю о смерти госпожи К*, — произнёс полковник печально, — примите мои запоздалые слова соболезнования. Мы были очень дружны с ней...

   Госпожа К*, о которой упомянул Суханов, была невестой Павла Залова, старше его на двенадцать лет. Она боготворила жениха, отношения которого к ней были куда более прохладны. Она ещё при жизни отписала ему половину своего состояния, поэтому кончина дамы и скорая женитьба её жениха на дочери разорившегося помещика, вызвала в свете немало слухов. Даже заключения врачей, что госпожа К* была смертельно больна, долго не заставили замолкнуть злые языки. Надо отдать должное Залов и его молодая супруга молча перенесли злословие, на давая повода новому витку сплетен, которые постепенно стихли.

   Павел Залов сдержанно поблагодарил полковника за запоздалые слова соболезнования. Я не сумел верно понять, несут ли слова Суханова укор Залову и его супруге, или произнесены искренне в память об усопшей госпоже К*. Осмелюсь предположить, полковник не осмелился бы никого упрекнуть прилюдно.

   Чета Заловых и картёжник Пестров оказались не единственными представителями водяного общества, которые не разделяли общий восторг полковником Сухановым. На полковника с недоверием поглядывал Журавлёв, один из светских хлыщей. Его беспокойство было понятно, отец Журавлёва разбогател, занимаясь ростовщичеством, и очень часто вёл нечестную игру, за что однажды был сильно посрамлён Сухановым.

   — Это ещё не все грешки его папеньки, — как-то обмолвился мне полковник, кивнув в сторону разряженного Журавлёва. — Если этот щёголь начнёт безобразничать, я ему всё припомню...

   Из собравшихся наиболее близком другом полковника была овдовевшая супруга его дальнего родственника - госпожа Енская с младшей сестрой, взбалмошной и капризной девицей, но весьма образованной и светской. Барышня с подобным складом характера никак не походила на свою спокойную задумчивую сестру. Строптивая Аннет слушала свою сестру только лишь из "снисходительного желания не огорчать бедняжку", так она однажды поведала моей супруге в беседе за кофе.

   Вечер прошёл весьма приятно, я и Ольга немного сожалели, что Сашенька не захотела отправиться с нами. Иногда ей хочется хотя бы пару вечеров отдохнуть от водяного общества, я вполне понимаю её желание.

   Обдумав ситуацию, я пришёл к выводу, что жизнь полковника Суханова в опасности, слишком много недоброжелателей собрались вокруг него. Чутьё сыщика не давало мне покоя.

   — Мне бы хотелось попросить вас соблюдать осторожность, — сказал я Суханову.

   — Вы стали прорицателем подобно вашей милой свояченице? - весело спросил полковник.

   — Нет... но мне пришлось провести немало следствий, — ответил я.

   Полковник улыбнулся.

   — Когда придёт мое время уйти, я не стану возражать, — ответил он спокойно.

   Я попытался отговорить его от любимых прогулок по окрестностям в одиночестве. Мне рассказывали, что полковник, достаточно подвижный для своих лет, обожает взбираться на окрестные скалы.