Не знаю почему, но это чертовски трогает меня, ранит в самое сердце. Его трепет, забота, такая, прежде неизвестная мне, нежность. Я начинаю дрожать, всхлипывать и шмыгать носом, пытаясь бороться со слезами, но они все равно предательски текут по щекам, и Адриан смахивает пальцем их уже с моих губ.

– Тихо, тихо, моя малышка, – обхватив за затылок, Адриан припадает своими губами к моим. Обхватывает медленно шею, целуя бесконечно долго, упоительно, осторожно, чтобы не задеть рану на губе. Постепенно вытягивает из меня кислород и возвращает дыхание. Бесконечный энергообмен между нами настроен теперь идеально, словно безупречный механизм.

Я целую его словно впервые, и не понимаю, как в таком мужчине может умещаться столько противоречивых граней одной личности. Как этот человек, который способен зверски выстрелить в «повинные» головы, может быть таким бережным по отношению к своей женщине. Ведь там, у заброшенной промышленной зоны, когда я видела в его взгляде полное удовлетворение и отстраненную холодность, на мгновение мне показалось, что такой человек не способен на светлые чувства и весь его мир окрашен в черно-кровавый цвет.

– Я должна спросить…так много, – вырывается у меня робко, когда его губы замирают в миллиметре от моих и Батлер сталкивает нас лбами, переводя дыхание.

– Сегодня никаких вопросов, Эм, – качает головой Адриан. – Тебе нужно отдыхать, – решительным тоном подводит черту Батлер, более жестким, не оставляющим мне шансов на споры и возражения.

Отдыхать, так отдыхать. Пока я готова выполнять все, что он скажет. Потому что не способна сейчас на выяснения отношений и словесную схватку. Вопросов слишком много, и я боюсь, боюсь, что не готова сейчас услышать ответы.

Мы ещё долго молчим, общаясь одними лишь взглядами. «Слова только мешают понимать друг друга», – простая цитата, которая способна кратко описать происходящее между нами. Долгожданный штиль, после шторма – момент, когда в людях просыпается чувство созидания и радости от одной лишь мысли, что они живы, пусть и сломлены. После любого цунами, который оставляет после себя разруху и боль, приходит тихое осознание того, что все позади. Самое страшное позади, и как бы ни было тяжело, выводы из разрушительного цунами сделаны, и к следующему восхождению волны, ошибки эвакуации и потери будут сведены к минимуму.

Адриан пытается накормить меня ужином, но я осиливаю лишь фруктовый сок и смотрю музыкальный канал, когда Адриан уходит в душ. В груди что-то скребет и царапает, что дышать больно, и я встаю, направляясь к ванной в ночной рубашке.

Дверь не закрыта. Адриан стоит спиной ко мне, намыливает ладонями волосы. Стекло, разделяющее нас, почти полностью запотело, но мне не нужно видеть его мышцы, чтобы чувствовать, тянуться к его внутренней силе, которая каждый раз проникает под мою кожу едва уловимыми вибрациями, когда он рядом.

Прямо в одежде я осторожно проникаю в кабинку, вставая под струи воды. Обнимаю Адриана со спины, складывая руки в области солнечного сплетения мужчины и напряженных мышц. Его плечи расслабляются, когда я прижимаюсь к его спине влажной щекой. Встав на цыпочки, целую в затылок, ощущая, как снова хочется всплакнуть, от переизбытка каких-то необъяснимых никакими словами в мире, эмоций.

Мы живы. Мы вместе. Завтра может быть уже иначе, но сегодня мы кожа к коже, дышим в унисон, и я запомню этот момент навсегда. Момент созидания своих собственных чувств. Не думала, что буду любить кого-то столь сильно. Полюбила ещё сильнее, чем представляла сама себе. Сильнее, чем в романах и фильмах, и конечно иначе…по-настоящему, каждой клеточкой.