Перед рассветом сон сморил Марка, и он уснул, положив голову на кипу свитков с донесениями и рапортами.

Ему снилось, что он идет по петляющей тропинке через густой вязовый лес, и вдруг дорогу ему преграждает величественная старуха, сидящая верхом на белой лошади; ее лицо мягко светится в полумраке, будто лунный диск. Лес усыпан человеческими костями. Старуха манит Марка за собой, молча внушая ему странную мысль: «Умри сейчас и дай мне показать всю твою жизнь от начала до конца!»

Марк очнулся от сна, дрожа всем телом в ознобе и все еще чувствуя явственный запах сырой сосны и дыма костра, разложенного из дубовых поленьев. Кто была эта внушающая леденящий душу ужас карга? Это все проделки амулета! Это он насылает странные сны. Нет, не может быть, подобные подозрения достойны только очень суеверного невежественного человека…

Противоречивые мысли теснились в голове Марка, а тем временем ему начало казаться, что пламя лампы как бы притягивает его взгляд, — и все это тоже происходит из-за странного воздействия на него кожаного мешочка с землей. Мгновение — и Марк растворился в пламени свечи, отринув всякое сопротивление и сомнение, как змея сбрасывает и оставляет свою кожу. И сразу же его охватило очень реальное и в то же время возвышенное чувство уверенности в справедливости и правильности всех явлений и событий окружающего мира, причем Марк в эту минуту доподлинно знал, что не может ни погибнуть, ни умереть, потому что и жизнь и смерть существуют в нем нераздельно, и так будет всегда. Святость обитает не только внутри храма, не смея переступить его порог, — нет, она пронизывает собой все живое и неживое, она лучится даже в грязи, даже в прахе земном. Что же это за величественное, полное грозной мощи заклинание, способное сделать тайное присутствие священных светоносных сил явным? Оно неуловимо в своей ослепительной мощи, человек просто не способен подобрать слова для выражения переполняющих его чувств. У Марка было такое ощущение, будто он парит высоко над учениями всех философов, над их школами и спорами, отсюда, с такой высоты, он хорошо видел, как они далеки от истины, как мешает им их привязанность к догмам, он видел, как они старательно подбирают слова, сортируют их, тасуют, подгоняют, пытаясь выразить то, что невыразимо.

«И все же это амулет! — подумал Марк, с трудом отрывая взгляд от пламени свечи и устремляя его на кожаный мешочек. — Проклятая вещица, похоже, обладает колдовской силой».

И Марк с трудом справился с сильным желанием швырнуть амулет в огонь.

Глава 10

Наконец наступил день бракосочетания Марка и Юниллы, с самого утра в доме царило оживление, делались последние приготовления к торжеству. Слуги мыли стены, украшали цветочными гирляндами колонны и обильно устилали зелеными веточками мраморные полы. Кухарки бормотали молитвы, обращенные к Юноне, выкладывая на блюдо, покрытое листьями каштана, пропитанный вином свадебный пирог. Мальчики, прислуживающие на кухне, размахивали во всю веерами, сделанными из перьев, стараясь разогнать тучи привлеченных запахами мух, а повар в это время отдавал приказания направо и налево, готовя к праздничной трапезе традиционные блюда — павлина, фазана и молочного поросенка. Диокл, руки которого дрожали от волнения, больше всего беспокоился о соблюдении того порядка, в котором гости должны были возлечь на пиршественных ложах. «Как будто это имеет теперь хоть какое-нибудь значение: обидим мы кого-нибудь или нет», — подумал Марк Юлиан, мрачно усмехаясь над стараниями слуг, когда он проходил утром мимо кухни в кабинет, чтобы обдумать там составление еще одного варианта прошения на имя Императора о слушании его дела в открытом суде.