Фастила вцепилась обеими руками в Ауриану, осыпая проклятьями Вульфстана за то, что он не сумел набросить сеть на всех собак. Фастила была маленькой сильной девушкой, обладавшей грацией и проворностью лани, у нее были смоляные волосы, отливавшие иссиня-черным блеском, словно воронье крыло. Она была еще совсем ребенком и очень привязана к Ауриане. Вспыльчивая, со взрывным, безудержным характером, она напоминала Ауриане агрессивную маленькую птичку, готовую в ярости заклевать своего врага. Фастила увязалась за ними тайком и выдала свое присутствие уже тогда, когда было поздно отсылать ее в главный лагерь войска, так как отряд удалился от него на порядочное расстояние. «Ей ни в коем случае нельзя было участвовать в вылазках, — с горечью думала Ауриана, — она слишком юная и неопытная, если ее убьют, я буду отвечать за нее перед Бальдемаром».

Ауриана торопливо перебинтовала разорванную клыками руку Фастилы длинной льняной лентой, а затем помогла ей встать на ноги. Вскоре девушки присоединились к остальным воинам. В сумерках на фоне белеющих стен они заметили мелькание черных теней — это были люди, разбуженные лаем собак. По их суетливым движениям было видно, что они охвачены паникой. Следовательно, — сделала вывод Ауриана, — это не обученные обращаться с оружием охранники, стерегущие богатства усадьбы, а обыкновенные рабы.

— Назад! — коротко приказала она. Половина ее воинов подчинилась ее приказу, другая половина — нет. Вульфстан метнул копье и поразил одного из мечущихся слуг наповал. И только тут он заметил, что за люди находились перед ним. Разве могли эти перепуганные создания оказать хаттам какое-нибудь сопротивление? Обезумевшие от ужаса слуги побросали в панике палки и дубинки, которые держали в руках, и бросились опрометью прочь.

— Назад! — закричала Ауриана. — Не преследуйте их, это — рабы!

Ауриана задержалась на мгновение у тела убитого Вульфстаном человека. Она узнала в нем германца — одного из живущих вблизи Янтарного Озера племени; этот человек был захвачен в плен совсем недавно. Его лоб был обезображен огромным багрово-коричневым шрамом от ожога, полученного при пожаре.

— Будь проклят Фероний и весь его род! — процедила она сквозь зубы с презрением. — Этого труса кто-то предупредил! Фероний бежал, оставив своих собак и рабов защищать свое логово!

— Это рабы нидинга, его собственность, поэтому мы должны уничтожить их! — вмешался Вульфстан, стараясь оправдаться за свою излишнюю поспешность. Он был, пожалуй, единственным человеком в отряде, которого Ауриана недолюбливала. Он напоминал ей злобного сторожевого пса, который набрасывался и кусал всех подряд, кто бы ни проходил мимо, не разбирая друг это или враг. Должно быть, это кровь Гейзара говорила в нем.

Ауриана, будто не слыша слов Вульфстана, выпрямилась и прошла мимо него. Весь отряд быстро проскользнул в небольшую дверь с низкой притолокой, ведущую в помещение, где жили рабы. Вульфстан постоял еще мгновение и с недовольным видом последовал за своими товарищами. Воины медленно продвигались в темноте, наталкиваясь на перегородки, делившие помещение; миновав его, они вышли в садик перистиля, а затем нырнули в темные комнаты самой виллы.

Молодые хатты повидали на своем веку много римских фортов и военных лагерей, но никогда еще никто из них не переступал порог частного жилища богатого римлянина.