В Сенат уже был направлен гонец с известием о смерти Императора, а следом Петроний отрядил еще одного, чтобы уведомить сенаторов о настроениях в гвардии. В свою очередь специальный курьер Сената доставил Петронию тревожные вести: Нерва пропал, так и не явившись на заседание курии.

Петроний понимал, что преторианцы не должны были знать об этом. Чтобы не допустить разброда в умах своих подчиненных, он уже заставил их принести клятву верности Императору Нерве.

«Пусть будет проклят этот день! — со злостью подумал он. — Нерву необходимо отыскать как можно скорее, иначе весь город и гвардия будут похожи на разлитое масло, к которому достаточно поднести огонь, чтобы вызвать огромный пожар. Им был нужен вождь. Неужели Нерва струсил в последний момент и сбежал?»

Петроний еще раз выступил перед солдатами с краткой речью, заверив их, что Нерву видели, когда он направлялся в курию. Затем быстро последовал в подземную тюрьму. Ему пришло в голову, что Марк Аррий Юлиан лучше других сообразит, что могло случиться с исчезнувшим новым Императором.

Начальник гвардии обнаружил Марка Юлиана висящим в цепях в камере для допросов. Одним из первых приказов Петрония был приказ об освобождении этого человека, но в суматохе его забыли выполнить. Увидев Марка Юлиана, Петроний с трудом удержался от возгласа отчаяния. У него мелькнула мысль, что теперь ни один врач не в силах будет помочь ему.

Петроний все же влил в рот Марка Юлиана немного вина, от которого в глазах того появилась искра сознания.

— Тиран испустил дух, — сказал с радостью Петроний. — Вслед за богами мы должны возносить хвалу тебе за это.

Начальника гвардии не удивила слабая реакция на это известие со стороны Юлиана. Что можно ожидать от человека, который одной ногой уже в могиле? Но первый же связный вопрос застал его врасплох. Главный вдохновитель и организатор заговора хотел всего лишь знать, востребовал ли кто-нибудь тело мертвой женщины по имени Ауриния.

— Что? Кто? — воскликнул ошеломленный Петроний. — Откуда мне знать? Ты говоришь о варварке? Но ведь она жива. Говорят, что она не получила даже серьезных ранений.

Глаза у Марка Юлиана оставались по-прежнему пустыми и безучастными.

— Ну хорошо, давай вместе убедимся в этом, — произнес тогда Петроний, во что бы то ни стало желавший уверить Марка Юлиана в том, что с Аурианой ничего не случилось, потому что видел, насколько глубоко тот был затронут вестью о смерти этой женщины.

С помощью двух тюремщиков Петроний осторожно помог Марку Юлиану встать на ноги, а затем они поднялись в помещение тюремной стражи, находившееся этажом выше. Петроний попросил Марка посмотреть в окно по направлению Авентинского холма.

В ослепительном потоке солнечного света Марк Юлиан сначала не увидел ничего, кроме скопища крыш из красной черепицы, а в промежутках между ними какие-то зеленые и шафрановые пятна. Кое-где видны были дымки от кухонных печей, столбиками поднимавшиеся к небу. На дворцовой кухне готовили завтрак. За крышей служебных построек дворца в направлении Цирка его взгляд с трудом различил белую, стену храма Геркулеса. На ней уже в течение двух лет поклонники Аристоса постоянно писали одни и те же слова: «Аристос — король». Но теперь там было написано что-то другое. Напрягая зрение, Марк Юлиан прочитал надпись, сделанную красивыми красными буквами: «Ауриния — королева».

— Она жива! — воскликнул он едва слышно, как бы разговаривая сам с собой. И сразу же его захлестнул поток самых разнообразных чувств — радостный подъем, гордость за нее, безграничное умиротворение и покой.