А кроме того, отец всегда стремился рассуждать с позиции здравого смысла. Ему были непонятны интуиция и предчувствия сына или увлеченность дочери куклами-убийцами.

Мег вернулась с тарелкой, до краев наполненной мороженым, и снова включила фильм. Кто-то пытался поджечь Чаки с помощью факела, но кукла продолжала размахивать ножом.

— Вы все еще спорите?

— Мы дискутируем, — поправил дочь мистер Дэлевен и еще плотнее сжал губы.

— Да, конечно. — Мег уселась на пол, скрестив ноги. — Ты всегда так говоришь.

— Мег? — Голос Кевина звучал приторно-сладко.

— Что?

— Если ты обрушишь столько мороженого на ушибленную селезенку, то этой же ночью умрешь в страшных муках. Возможно, селезенка у тебя и не разорвалась, но…

Мег показала брату язык и отвернулась к экрану. Мистер Дэлевен все смотрел на сына. Во взгляде отца читались любовь и раздражение.

— Послушай, Кев, камера твоя. С этим никто не спорит. Ты можешь делать с ней все, что пожелаешь. Но…

— Папа, а тебя хоть чуть-чуть интересует, почему я поступаю именно так, а не иначе?

— Нет.

Теперь уже Кевин закатил глаза. Миссис Дэлевен переводила взгляд с одного на другого, словно зритель, наслаждающийся жарким теннисным поединком. Пожалуй, так оно и было. Год за годом женщина наблюдала, как отец и сын оттачивали друг на друге свое мастерство, и зрелище это до сих пор ей не наскучило. Она лишь задавалась вопросом, когда же до отца и сына дойдет, как же на самом деле они похожи.

— Так вот, я хочу об этом подумать.

— Отлично. А я хочу, чтобы ты знал: завтра я могу зайти в «Пенни» и обменять камеру… если, конечно, ты этого хочешь и они согласятся взять поврежденный товар. Если ты решишь оставить подарок — дело твое. Я умываю руки. — И потер ладони, дабы подчеркнуть свое отношение к упрямству сына.

— Полагаю, мое мнение никого не интересует, — подала голос Мег.

— Правильно, — откликнулся Кевин.

— Разумеется, интересует, Мег, — тут же возразила миссис Дэлевен.

— Я думаю, что это заколдованная камера. — Мег слизала мороженое с ложки. — Я думаю, это Знамение.

— Какая нелепость! — тут же возмутился мистер Дэлевен.

— Вот и нет, — стояла на своем Мег — Другого объяснения просто и быть не может. Ты так не думаешь, потому что в это не веришь. Если даже перед тобой возникнет привидение, ты его, папа, просто не заметишь. А ты что скажешь, Кевин?

Сразу Кевин не ответил, не смог. Сверкнула еще одна вспышка, но не перед глазами, а в голове.

— Кев? Земля вызывает Кевина.

— Я думаю, возможно, ты права, — медленно произнес он.

— О Боже! — Джон Дэлевен встал. — Вот она, месть Фредди и Джейсона: мой сын думает, что в подаренной ему камере обретается призрак! Я иду спать, но, прежде чем поднимусь наверх, все-таки выслушайте мое мнение: камера, раз за разом выдающая одну и ту же фотографию, да еще такую примитивную, как эта, — очень уж скучное проявление сверхъестественного.

— Однако… — Кевин пристально вглядывался в фотографии.

— Я думаю, нам всем пора спать, — вмешалась миссис Дэлевен. — Мег, если ты жаждешь досмотреть до конца этот шедевр кинематографии, то можешь это сделать утром.

— Но уже самый конец! — воскликнула Мег.

— Я посижу с ней, а потом мы вместе поднимемся наверх, — пообещал Кевин.

Пятнадцать минут спустя, когда от злобного Чаки отделались (по крайней мере до следующей серии), брат и сестра разошлись по своим комнатам.