— Тогда сегодня вечером, — сказала Милла, поворачиваясь на бок и улыбаясь ему. — Я буду не давать Джастину спать столько, сколько смогу, чтобы ночью он точно заснул.

— Хорошо. — Дэвид взял свои ключи. — Чем собираешься заняться днем?

— Ничего особенного. Собираюсь пройтись по магазинам с утра, до того как станет слишком жарко.

— Купи апельсинов. — В последнее время Дэвид очень много времени проводил возле операционного стола и поэтому нуждался в витамине C. Наклонившись, он поцеловал Миллу, а затем прижал свои губы к щечке Джастина. — Хорошо, позаботься о мамочке, — сказал он спящему сыну, и поспешил к двери.

Милла еще немного полежала в кровати, наслаждаясь тишиной и спокойствием. Пока никто из ее мужчин ничего не требовал от нее.

Она думала, что сможет заботиться о ребенке, но так или иначе не ожидала, что эта забота будет практически безостановочной. Когда Джастина не нужно было кормить или менять пеленки, она пыталась делать другую работу по дому, и так уставала, что каждый следующий шаг стоил немалых усилий. Она плохо спала, наверное, месяцами. Нет, точно, это и были месяцы бессонных ночей. Приблизительно четыре из них, когда ребенок стал достаточно большим, чтобы ударять по ее мочевому пузырю, и Милла должна была ходить в туалет почти каждые полчаса. Как сказала Сюзанна, так ребенку было легче дышать. В том чтобы быть матерью не было ничего приятного физически, это было вознаграждаемо, но давалось легко. Милла рассматривала своего спящего сына, и ее глаза светились счастьем. «Он великолепен» — восклицали все, говоря о его светлых волосах, синих глазах и сладком ротике. Он был вылитый «Gerber baby» — личико, которое украшало миллионы баночек с детским питанием.

Милла была совершенно очарована сыном, от крошечных ногтей до сладких ямочек на пухлом тельце. Она могла сидеть и наблюдать за ним целый день… если бы не куча дел, которые нужно переделать.

Тут ее мысли переключились на работу, Милла припоминала то, что должна сделать за день. А именно: стирка, уборка, приготовление ужина… и, всякий раз, когда появлялась свободная минутка, она садилась за стол, поработать с бумагами. А ведь еще нужно заняться собой! Вымыть волосы, побрить ноги… ведь сегодня вечером у нее свидание с мужем. Она никогда не уставала быть матерью, но и не хотела забывать, что является помимо этого еще и сексуальной и желанной женщиной. Ей нужен секс. Дэвид занимался любовью с той же целеустремленностью, с которой он делал все остальное, что было ему интересно. Ей было очень хорошо с ним в постели. Фактически, это было лучше, чем хорошо. Это было прекрасно.

Итак, тем не менее, сказала себе Милла, пора идти на рынок, пока не стало слишком жарко.

Им осталось жить здесь всего два месяца, подумала Милла. Она будет скучать по Мексике: по людям, по солнцу, по медлительному течению времени. Год, который Дэвид и его коллеги пожертвовали клинике, почти закончился. Вскоре все вернутся к крысиной гонке за медицинскую практику в Штатах. Не то, чтобы Милла не хотела вернуться домой к семье и друзьям, и таким вещам как супермаркет c кондиционированным воздухом. Она хотела бы, например, взять Джастина на прогулку в парк, или погостить у мамы как-нибудь днем. Она скучала по матери на протяжении всей беременности, ей не хватало разговоров по телефону и коротких посещений родителей. Она уже почти решила остаться дома и не ехать с Дэвидом в Мексику, но узнала, что беременна прямо перед тем, как пора было отправляться туда. Милла не хотела проводить так много времени вдали от мужа, особенно, когда беременна их первым ребенком. После встречи с Сюзанной она решила придерживаться их начального плана. Ее мать была в ужасе, что внук родится в другой стране, но беременность прошла успешно, без какой-либо медицинской помощи.