— Но сегодня-то не остереглись. Может, вас поймали, когда вы мошенничали в карты? А может, приударили не за той женщиной? Или чистили ружье, и оно случайно выстрелило?

— Я же сказал вам, что это…

— Помню. Упали на вилы. Только вилы оставят колотую рану. Я же все-таки врач, хотя вы этим и недовольны. — Она быстро и ловко обрабатывала рану. — Послушайте, мне придется иссечь края и наложить внутренние швы. Будет больно. Я должна вам дать обезболивающее средство.

— Об этом не может быть и речи. — Он сделал слабую попытку подняться.

Лаура его остановила, упершись ладонями ему в плечи.

— Может, попробуем лидокаин? Это местное анестезирующее средство, — пояснила она, взяла флакон из шкафа и дала ему прочитать наклейку. — Вы согласны?

Он неохотно кивнул и стал наблюдать, как Лаура готовит другой шприц. Она сделала укол около раны. Когда мышечные ткани потеряли чувствительность, она выровняла поврежденные места, обработала края физиологическим раствором, наложила внутренние швы и дренировала рану.

— А это еще что такое? — Незнакомец был бледен и обильно потел, но внимательно следил за умелыми движениями ее рук.

— Это чтобы удалить из раны излившуюся кровь и лимфу и предотвратить инфекцию. Я сниму дренаж через несколько дней. — Она наложила внешние швы и покрыла рану стерильной повязкой.

Бросив грязные перчатки в специальный металлический бачок для инфицированных материалов, Лаура вымыла руки над раковиной. Затем попросила его сесть, чтобы обмотать туловище эластичным бинтом, который будет фиксировать повязку.

Она отступила назад и придирчиво осмотрела результаты своей работы.

— Вам повезло, что стрелок оказался не из лучших. Чуть-чуть вправо, и пуля задела бы жизненно важные органы.

— А чуть-чуть ниже, и мне бы уже никогда не проникнуть в некоторые другие органы, тоже, знаете ли, очень важные.

Лаура сделала вид, что ничего не слышала.

— Считайте, что вам очень повезло, — вполне равнодушно обронила она.

Бинтуя рану, она вынуждена была обхватывать его тело руками, почти прижимаясь щекой к широкой груди. У него был крепкий, загорелый, покрытый волосами торс. Эластичный бинт рассек надвое его плоский мускулистый живот. Ей приходилось работать в отделениях «Скорой помощи» больших городских больниц и зашивать раны многим подозрительным личностям, но никто из них не был так интригующе разговорчив и… красив.

— Поверьте мне, док. Мне всегда чертовски везет.

— Хорошо, хорошо. Похоже, вы из тех, кто рискует, но умеет выкручиваться. Кстати, когда в последний раз вам делали противостолбнячную прививку?

— В прошлом году.

Она недоверчиво посмотрела на него. Он, будто давая клятву, поднял правую руку:

— Чтоб мне провалиться на этом месте.

Незнакомец поднялся с кушетки и, прислонившись к ней бедром, натянул джинсы. Он не стал застегивать ремень.

— Сколько я вам должен?

— Пятьдесят долларов за прием во внеурочное время, пятьдесят за наложение швов и повязки, по двенадцать за два укола, включая тот, что вы испортили, и сорок за лекарства.

— Какие еще лекарства?

Лаура достала две пластиковые упаковки из запирающегося на ключ шкафа и протянула ему:

— Это антибиотик и болеутоляющее. Как только действие лидокаина кончится, боль станет весьма чувствительной.

Он вытащил из кармана бумажник.

— Значит, так, пятьдесят и пятьдесят, плюс двадцать четыре, плюс сорок, итого…

— Сто шестьдесят четыре доллара.