Возможно, трахая ее снова и снова, вымещая на ней свою боль — было как раз тем, что ему следовало сделать?! Ну конечно. Уже сама мысль об этом, казалось, успокаивает его. Да, вампирша была ему дарована исключительно для его наслаждения и мести.

Он шагнул к балкону, оценивая состояние плеча, и отодвинул штору в сторону.

У него перехватило дыхание…

Глава 4

Вампирша с трудом балансировала на балконном ограждении. Ее волосы и ночная сорочка развевались на ветру. Лаклейн тяжело сглотнул.

— Спускайся оттуда, — «Отчего при виде этой картины у него внутри всё скрутило от сильнейшей тревоги?»

Ухитрившись каким-то образом сохранить равновесие, Эмма повернулась к нему лицом. Весь ее облик олицетворял страдание, а светящиеся глаза были полны боли. Его вновь охватило чувство, что она — его пара, однако он, как и прежде, попытался заглушить это укореняющееся в его помутившемся сознании ощущение.

— Почему ты это делаешь со мной? — прошептала она.

Потому что я хочу получить то, что принадлежит мне. Потому что нуждаюсь в тебе и в то же время ненавижу.

— Спускайся сейчас же, — приказал он.

Она медленно покачала головой.

— Такая смерть тебе не страшна. Только от солнца, или если тебе отрубят голову, но никак не от падения, — он говорил небрежным голосом, хотя на самом деле не был уверен в своей правоте. На каком этаже они находились? А если она еще и ослабела… — К тому же я без труда спущусь за тобой вниз и приведу обратно.

Эмма взглянула через плечо вниз на улицу.

— Нет, в моем состоянии я могу и умереть.

Отчего-то Лаклейн поверил ей, и его тревога усилилась.

— В твоем состоянии? Это из-за солнца? Отвечай мне, черт тебя дери!

Не отреагировав, она отвернулась и сняла одну ногу с балконного ограждения.

— Остановись! — он напрягся, готовый кинуться к ней, не понимая, как она до сих пор может сохранять равновесие.

Нет смысла давить. Она не покорится. Сломлена.

— Этого больше не повториться. Я не притронусь к тебе, если только ты сама этого не захочешь, — порывы усилившегося ветра заставили шелк облепить ее тело. — Когда ты проснулась…я хотел давать, а не брать.

Эмма поставила назад ногу и повернулась к нему.

— А когда я отказалась от твоего дара? — закричала она. — Это что было?

Она могла умереть… В этот момент страх за нее заставил Лаклейна, впервые с момента своего побега осознать, что это значило. Он ждал тысячу двести лет. Ждал…ее. Непонятно почему, но мироздание предназначило ему эту вампиршу. А он довел ее до такого? Уничтожь то, что тебе даровано. Да, то, что она оказалась вампиршей, просто снедало его, но он не желал ей смерти. Равно, как и не хотел видеть ее сломленной.

Лаклейн приходил в ярость при одном только воспоминании о том аде, через который он прошел, и говорить об этом было не менее тяжело. Но в любом случае он должен попробовать. Должен избавиться от этого чувства, от этого страха.

— Пойми, я был…заточен на протяжении ста пятидесяти лет. Не знал ни удобств, ни женщин. Я вырвался всего за неделю до того, как нашел тебя, и еще не совсем… пришел в себя.

— Почему ты вел себя так, будто знаешь меня?

— Я плохо понимал, что происходит. Был сбит с толку. Я знаю, что мы не встречались раньше.

— Кто ты такой?

Всего несколько минут назад он был готов заявить на нее свои права — и даже не сказал ей своего имени!

— Я Лаклейн, глава клана ликанов.

Он услышал, как сердце девушки заколотилось от страха с удвоенной силой.