Заметил – нет?

– Идите дальше… – сказал я, следя за голосом, – они не нанесут удар. Они не видят оружия у вас, не имеют права…

Шедший позади меня моджахед толкнул меня в спину:

– Иди…

Шейх сидел у выхода из пещеры на небольшом коврике, красочно разукрашенном, таком, какой кладут на спину верблюдов. Он сильно постарел по сравнению с теми немногочисленными снимками, которые у нас были и на основании которых велся его розыск. Борода и волосы белые как снег, редкие, тонкие, на голове – вместе традиционного паколя или чалмы – черная спецназовская шапочка, раскатывающаяся в маску, удобная и теплая, как у рядового бойца. Я знал, что по крайней мере один раз по нему стрелял снайпер, но ему удалось выжить. Как – я не знаю. Возможно, просто неправильное опознание…

С первого взгляда я понял, что шейх болен, и болен сильно. Пергаментная, нездоровая, желтая кожа, как бумага. Это от почек. Посадил почки от долгих ночевок на холодной земле, тут даже туристический коврик не спасет, и костер разжечь нельзя – беспилотник тут же увидит тепло. И теперь моча поступает в кровь, отравляя организм, – это называется нефрит. Два-три года максимум, после чего миллион никому платить не придется. Аллах заберет его. Для меня это плохо, возможно, шейх и в самом деле решил разменять свою жизнь на мою.

Рядом с ним боевики из его личного джамаата. С первого взгляда видно – на каждом море крови. Удивительно, но многие из наиболее опасных террористов и экстремистов – бывшие королевские слуги. Экстремисты убили короля, а его слуги перешли на сторону экстремистов и начали вершить террор. Уже одно это показывает, насколько больно афганское общество. Автоматы, пулеметы, ракетные установки «РПГ-7», я заметил, что часть из них – с приваренным сзади дополнительным козырьком, чтобы стрелять под острыми углами по вертолетам. У всех у них большие бесформенные накидки, как мексиканские пончо, закутывающие человека полностью, с рюкзаком и с оружием. Опытные, гады. В основном наблюдение у нас ведется с воздуха, а по правилам нельзя открывать огонь, пока не увидел оружие у противника. А как его увидишь, если оно под такой вот попоной?

Каждый из них смотрит на меня так, как будто я причина всех их бед, прошлых, нынешних и грядущих. Каждый готов броситься на меня и растерзать, повинуясь единственному кивку шейха. То, что я безоружен и пришел с миром, их не остановит: они озверели от крови и не знают благородства.

– Ас саламу алейкум, – сказал я, – мир вам.

Шейх смотрел на меня пожелтевшими от болезни, рысьими глазами.

– Ва алейкум ас салам, – сказал наконец он, – мир и тебе.

Я тайком выдохнул. Если начал говорить, уже лучше.

– Оставьте нас, – приказал шейх.

Моджахеды неохотно повиновались, пошли в глубь пещеры. Как минимум один будет целиться в меня из темноты, уверен…

– Ты – Воронцов, – сказал шейх, пристально смотря на меня. – Убийца мусульман…

– Я убивал бандитов, – возразил я.

– Ты убивал мусульман, – сказал шейх, – и рано или поздно Аллах призовет к ответу и тебя. Но именно потому я и доверяю тебе. Как никому.

Шейх закашлялся, кашлял нехорошо: скорее всего, еще и бронхит. Надо бы антибиотиками, антибиотики у них наверняка есть, но пещерная жизнь не для старого человека. Возможно, он болен настолько, что умрет уже в этом году.

– Я мог бы приказать убить тебя, – сказал шейх, откашлявшись и сплюнув на снег мокроту, – но я не стану этого делать. Ты поможешь мне…

Я впился глазами в комок слизи. Он был подозрительно темного цвета: возможно, внутреннее кровотечение.