— Ты, такая разумная, такая правильная во всём, что касается работы! Не то что наш непутёвый младшенький! И вдруг — нарушаешь правила! Без всякой выгоды для себя или дела. Пустая трата сил, распыление желания, исполнимого на раз-два-три. Как ты объяснишь свой проступок?

— Я очень бестолковая! — Алиса вновь попыталась привлечь к себе внимание.

— Это видно, — удостоил её тяжелого взгляда Эрикссон. — Иначе бы не вмешался в чужой разговор.

Вот номер! Обычно мужчины говорили ей: «Да ладно! Такая хорошенькая не может быть бестолковой. Давай я всё тебе объясню!»

— Совершенно не вникаю, когда мне что-то растолковывают, — продолжала Алиса. Надо было взять на себя хоть половину вины — ведь извести желание Телегина они решили вместе. — Чтобы я хоть что-то поняла — учителю приходится показать на примере. И вот как раз мы проходили тему — как пережечь желание, чтобы оно не досталось конкурентам.

— Мне-то хоть не ври, — отмахнулся Эрикссон.

— Значит, я буду отвечать за самовольство? — спросила Анна-Лиза.

Алиса съёжилась: кажется, она опасную профессию выбрала. Может, как говорит её наставница, пришла пора «бежать, стрекоча»?

— Ты никуда не беги, — остановил её Эрикссон. — А ты не будешь отвечать. Спишем это на усталость. Я подам рапорт о том, что разрешил тебе с этим желанием разделаться — и замнём дело. Вторая ступень не умеет врать, нет потребности. Мне поверят. Видно, я в самом деле ещё слишком от мира сего.

— Вы тоже — безумец до нарушения правил? — обрадовалась Анна-Лиза. Значит, она похожа на учителя даже в том, чему он её не учил!

— Правила не стоит нарушать целенаправленно. Но в некоторых случаях имеет смысл их просто не замечать.

— Вот я то же самое своим родителям говорила, когда они в тринадцать лет тащили меня к подростковому психологу! — припомнила Алиса. — Что я не специально нарушаю правила приличия всякие. Мне просто наплевать на них.

— Зря они тебя к этому психологу не отвели. Может, научилась бы хоть старших не перебивать, — покачал головой Эрикссон и вновь вернулся к своей ученице: — Ты такой превосходный работник. И на что тратишь себя? На кого? Из тебя-то уж точно не получится подросткового психолога для переростков. А сколько всего ты успела бы сделать за это время!

Анна-Лиза аж зубами скрипнула: в самом деле, не раз и не два мимо проносились непростые носители и интересные желания, с которыми можно было поработать. Но ей нельзя было отвлекаться. У неё была, разорви её медведь, ученица!

— Я же не знала, что ей звёзд с неба не хватает.

— Так оставь её, — посоветовал Эрикссон. — Иди и работай! Я разрешаю. Как и прежде — одна и свободна!

Анна-Лиза провела по горлу ребром ладони, указала большим пальцем на Алису и вопросительно взглянула на Эрикссона — мол, а её прикончим, да?

— Твоего ученика буду дальше воспитывать я! — успокоил тот.

— можно так? Ученика ведь должен живой шемобор учить. Чтоб потом его в ад не упихали.

Эрикссон улыбнулся такой простодушной трактовке.

— Почему бы и мёртвому не попробовать? Это не запрещено. Просто никто раньше этого не делал. Вот если бы у меня при жизни не было учеников и я попытался сейчас перехватить у тебя готового — да, было бы скверно. И не получил бы я посмертного избавления всё равно. А так — двоих я уже выучил. Сколько шишек с вами набил! С третьим будет проще, надеюсь.

— С третьей! — поправила Алиса.