Иногда в ночной тишине она тосковала по нему.

Поначалу он ее любил; Жанна в этом не сомневалась. А как она любила его! Те, кто был на их свадьбе, говорили, что редко видели такую счастливую невесту. Какой юной и глупой была она тогда! Могла б наслаждаться идеальным браком, если б обстоятельства не помешали этому. Хоть она и дочь короля, он, Бурбон, герцог Вандомский, не мог целиком посвятить ей жизнь: они часто расставались и много переписывались; письма, которые она хранила до сих пор, свидетельства его преданности. Некоторые фразы она помнила наизусть: «Теперь я прекрасно понимаю, что не могу жить без тебя, как тело не может жить без души…» Он был искренним, когда писал эти слова.

Однако Антуан был безвольным, а королева-мать, Екатерина Медичи, боялась сильной Жанны, хотела сокрушить ее волю и сердце, разлучив с мужем. Сколько еще людей страдало и страдает из-за интриг этой злобной женщины! Ее коварные планы часто оставались неразгаданными, но Жанна знала, что это она поручила женщине из своего «летучего эскадрона» соблазнить Антуана, чтобы он забыл жену, став игрушкой в руках королевы-матери. Мадемуазель де ла Лимодьер, прозванная Прелестной Пряхой, была повинна в падении Антуана и крушении их счастливого брака.

Это было давно, но стоящий перед Жанной сын, становящийся в пятнадцать лет отцом, остро напомнил ей о минувшем. Как Антуан любил мальчика, называл его Голубчиком и Маленьким Другом! Как гордился сыном, таким здоровым и сильным по сравнению с детьми Екатерины Медичи, исключая принцессу Маргариту. Но в то же время, пока писал ей о своей любви и преданности, о восхищении Голубчиком и их дочуркой Екатериной, жил с женщиной, которую королева-мать выбрала для него из своей шайки шлюх, в чьи обязанности входило соблазнять влиятельных мужчин, чтобы вертеть ими по повелению Екатерины Медичи.

Как мог быть Антуан так слеп! Как мог так глупо играть на руку королеве-матери!

Но Антуан мертв, и скончался он на руках Прелестной Пряхи. Жанна радовалась, что в конце он вновь обратился к реформатской вере. Теперь она понимала, каким он был: нестойким, чувственным, ненадежным, но для нее неизменно самым очаровательным мужчиной на свете.

Смерть Антуана сокрушила б ей сердце, не будь оно уже разбито его неверностью и тем, что ей было не до траура: она оказалась одинокой во враждебном мире с маленькими сыном и дочерью, нуждавшимися в защите.

Жанна, сощурясь, посмотрела на сына и подумала, что сказал бы его дед, если бы присутствовал при этом разговоре. Нетрудно догадаться. Запрокинув голову, он бы смеялся. Потом принялся бы рассказывать о своих приключениях в мальчишеском возрасте, и скорее всего у обоих они оказались бы схожими. Генрих воспитан так, как хотелось бы ее отцу, он грубый, здоровый, истинный беарнец. Ей стало жаль, что отец умер, не увидев Генриха выросшим.

Мальчик пошел в деда, не нужно быть слишком строгой к нему.

Жанна сложила руки на коленях.

— Я позабочусь, — сказала она, — чтобы эта девица получила кое-что в утешение, когда ей придет время рожать.

Генрих улыбнулся. Все хорошо, как он и предвидел. Он вернется к Флеретте и будет с ней предаваться любви; а с рождением ребенка станет гордым отцом.

— А тебе, мой сын, — продолжала королева, — раз становишься отцом, пора становиться и солдатом.

Генрих опешил. Мать твердо продолжала:

— Поэтому готовься к немедленному отъезду в Ла-Рошель.

Принц не произнес ни слова, но сердце его забилось чаще. Ла-Рошель, оплот гугенотов…

— Явишься к адмиралу де Колиньи, он ждет тебя.

По плотно сжатым губам матери Генрих понял, что решение, принятое ею, тщательно продумано.

Жанна сочла, что сын ее уже не мальчик.