Его терзали угрызения совести и ненависть к себе. Покрывая поцелуями ее мокрые от слез щеки, он молил простить его за грубость. Кэт оборвала его покаянную речь смехом сквозь слезы.

– Какой же ты глупый! За что же мне тебя прощать? За то, что наконец-то сделал то, о чем я столько просила?

Она обхватила ладонями его лицо.

– Я люблю тебя, милый! Слышишь? Просто схожу по тебе с ума, милорд! Я бы не перенесла, если бы ты когда-нибудь отверг меня за своеволие.

Патрик удивленно посмотрел на нее и внезапно расхохотался.

– Ты и вправду слишком своевольная, но я люблю тебя всем сердцем и поэтому прощаю. Только на будущее запомни: в этом доме я буду хозяином!

– До тех пор пока я буду его единственной хозяйкой, милорд! – не осталась в долгу Кэт, и он снова рассмеялся.

– Какая же вы дерзкая шалунья, мадам!

Патрик легонько толкнул ее в груду подушек и предложил:

– А теперь спать, если не хочешь, чтобы утром весь замок знал, чем мы тут занимались.

Она вопросительно вскинула бровь, и он не смог удержаться от смеха.

– Нет, сегодня больше ничего не будет, моя ненасытная. Если не хочешь сегодняшним утром переваливаться как утка, одного раза вполне достаточно. Но у нас еще будут такие ночи, я буду любить тебя не останавливаясь до утра. Да и разве может человек с огнем в душе насытиться тобой, любовь моя?

Утром, убираясь в спальне, Эллен обнаружила пятна крови на постельном белье Катрионы, но никому ничего не сказала: кому какое дело, если жених и невеста провели брачную ночь до того, как отпраздновали бракосочетание. Ее беспокоило лишь одно: что, если ее юная хозяйка выходит замуж за человека, которого не любит? И вот теперь она могла больше не переживать – Катриона никогда не отдалась бы до свадьбы Гленкирку, если бы не любила.

К сожалению, об этом узнала и Фиона. Конечно, никто не поделился с ней этой информацией, но своим инстинктом бродячей кошки она сама все поняла. За три дня до свадьбы, увидев Катриону, шагавшую по коридору, она сказала, изображая деликатность:

– Ну, наконец-то ты уступила ему, кузина. Здорово, что все-таки отважилась! Да и чего уж, если скоро свадьба, верно?

Катриона покраснела оттого, что ее секрет раскрыт, но не пожелала, чтобы последнее слово осталось за Фионой, и ехидно поинтересовалась:

– Ревнуешь, кузина?

Фиона только рассмеялась.

– Послушай, моя маленькая Кэт. Я сплю с мужчинами с тринадцати лет, и за все это время не было такого, кто смог бы передо мной устоять, если бы я его захотела. Твой драгоценный Гленкирк не исключение.

– Вранье! – бросила ей в лицо Катриона.

– О нет, – ядовито улыбнулась Фиона. – Я попробовала их обоих, но предпочла Адама. Но чтобы ты не сомневалась… – И Фиона принялась в деталях описывать спальню Патрика.

Не говоря ни слова, Кэт пошла прочь, а уединившись в своих покоях, достала теплые замшевые штаны для верховой езды, шелковую рубашку, сапоги на меху и плотную меховую куртку.

– Куда вы собрались? – воскликнула ничего не понимающая служанка, когда Катриона отправила ее в конюшню с наказом оседлать Бану.

– Понятия не имею! – сказала Кэт, взлетая в седло. – Но когда почтенный граф Гленкирк вернется из поместья Форбсов, скажи ему, что я скорее выйду за самого дьявола, чем за него!

Развернув и пришпорив Бану, она поскакала по опущенному подъемному мосту в сумерки зимнего вечера.

Глава 5

– Она уехала, лорд Хей! Катриона уехала!

Грейхейвен не сразу осознал происшедшее, зато жена его среагировала мгновенно:

– Что стряслось?

– Я сама ничего толком не знаю, миледи.