— Кит Себастьян — мой клиент.

— И он знал об этом?

— Он знал, что его дочь убежала из дома. Потом он узнал то, что я ему рассказал, а это — немного. Не будем опускаться до взаимных обвинений. Главное сейчас — вернуть вашего сына.

— Согласна. Мое предложение остается в силе: сто тысяч, если Стивен вернется домой целым и невредимым.

— Полиция выполнит эту работу бесплатно.

Она отмахнулась рукой от моих слов.

— Не хочу с ними связываться. Слишком часто выходит так, что дело они расследуют, а жертва погибает. А я хочу, чтобы мой сын вернулся домой живым.

— Я не могу вам этого гарантировать.

— Знаю, — нетерпеливо сказала она. — Так вы беретесь? — Крепко прижав руки к груди, она резко протянула их ладонями ко мне. Такое проявление эмоций было одновременно и театральным и естественным.

— Берусь, — ответил я. — Однако считаю, что вы совершаете ошибку. Вам следует обратиться в полицию.

— Я уже сказала, что не стану. Я им не доверяю.

— А мне доверяете?

— А что, вам нельзя? Да, доверяю, до известной степени.

— Вот и Кит Себастьян — так же. Я намерен поставить его в известность.

— Не понимаю, чего ради. Он всего-навсего один из наших служащих.

— Это только, когда он на работе. Не забывайте: исчезла его дочь, и пока еще она не найдена. Он испытывает к ней такие же сильные чувства, как вы — к своему сыну. — Может быть, и не совсем такие же, но свои сомнения на этот счет я истолковал про себя все же в пользу Себастьяна.

— Сейчас он будет здесь. — Она рывком подняла трубку. — Какой у него номер?

— Мы зря теряем время.

— Я спрашиваю, какой номер?

Достав свою черную записную книжечку, я открыл нужную страницу. Она набрала номер. Себастьян снял трубку сразу же. Должно быть, все это время он не отходил от телефона.

— Мистер Себастьян? Говорит Рут Марбург. Мать Стивена Хэккета. Я нахожусь сейчас у него дома, в Малибу, и очень хотела бы видеть вас... Да, сегодня вечером. Точнее — прямо сейчас. Сколько времени вам понадобится, чтобы приехать?.. Очень хорошо, через полчаса буду вас ждать. Вы ведь не станете меня огорчать, правда?

Положив трубку, она спокойно и почти ласково посмотрела на меня. Руку она оставила на телефоне, словно измеряя пульс Себастьяна на расстоянии.

— Он не может быть замешан в этом преступлении вместе со своей дочерью, а? Хотя я и знаю, что Стивен не всегда симпатичен тем, кто на него работает.

— Это на самом деле так, миссис Марбург?

— Не уходите от ответа. Я ясно сформулировала свой вопрос.

— Мой ответ отрицательный. Себастьян вылеплен совсем из другого теста. И потом, как бы там ни было, но вашего сына он просто обожает.

— Почему? — резко спросила она.

— Из-за денег. У него к ним прямо страсть.

— И вы можете поручиться, что он не втягивал дочь в это преступление?

— Могу.

— Тогда какого же черта? Она хоть ведает, что творит?

— Похоже, что она восстала против всех, кому больше тридцати. И в пределах ее досягаемости ваш сын оказался наиболее крупной мишенью. Хотя сомневаюсь, что мишень эту она выбрала сама. Скорее всего, главный организатор — Дэви Спэннер.

— Чего он добивается? Денег?

— Этого я еще не выяснил. Вам что-нибудь известно о возможных связях между ним и вашим сыном? Это может быть и что-то личное.

Она отрицательно покачала головой.

— Может быть, вы расскажете мне, что вам известно о нем?

Я изложил ей тезисно историю Дэви Спэннера, сына бродячего поденщика, оставшегося сиротой в три или четыре года и попавшего в приют, затем взятого приемными родителями, исключенного из школы, бродячего юнца без определенных занятий, угонщика автомобилей, условно выпущенного из тюрьмы, способного на более серьезные преступления и, возможно, не вполне нормального психически.